Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии - [64]

Присмотримся повнимательней к ней. Собственно говоря, она была еще скорее девочкой четырнадцати-пятнадцати лет, телом тоненькая и хрупкая, с душой мягкой, как морская волна. Но не забудем о силе волн, их терпении перемалывать скалы в песок, вспомним о ярости цунами, сметающей все на своем пути! И, заканчивая нехитрое описание, отметим на остреньком личике бледнеющие веснушки, медвежатами готовящиеся впасть в зимнюю спячку. Звали девочку… ну, скажем Наташей, и училась она, в общем-то, на тройки.

Роман, в котором на триста двенадцатой странице главного героя по ошибке казнили в хмуром месяце брюмере четвертого года Республики, а на последней, триста девятнадцатой, его возлюбленная утопилась с горя, сильно взволновал Наташу. Но вместе с тем как-то странно не расстроил – такая любовь могла (должна была!) кончиться только трагически: уж слишком было красиво. Конечно, Наташа жалела и его, и ее, но погибли они как раз вовремя, на свое счастье не успев узнать, что являются братом и сестрой (что коварно и злорадствуя собирались им сообщить) – факт, шокировавший Наташу на 197-й странице. Итак, обуреваемая противоречивыми чувствами после чтения, Наташа с сердцем, в котором бушевали стихии ревущих сороковых, вошла в свою комнатку и кораблекрушенцем в шлюпку бросилась прямо к единственному своему, никогда ее не укорявшему за что-либо, утешителю. Тонкие, словно прозрачные пальцы девочки коснулись клавишей, и фортепиано отозвалось звуками вальса из фильма «Мой ласковый и нежный зверь».

Немножко успокоившись, Наташа поиграла пару-другую страниц из нотных тетрадок, выпрошенных у подруги с пятого этажа – Насти, что старше её. Потом сыграла еще, уже чисто свое, но напоминавшее нечто когда-то услышанное. Вдохновение спровоцировало девушку на эксперимент, который по робкому ее замыслу зазвучал бы по-французски, и был бы в нем глухой стук гильотины и прерванные сильным всплеском рыдания…

– Наташа! – голос матери донес сквозь проницаемость панельной стены недовольство. – Ну хватит! Мешаешь нам с отцом фильм смотреть!

Девочка почти сразу же перестала играть, но назло потыкала еще пальцем по клавишам – на большее в присутствии отчима она не решилась. Конечно, композируют же музыку и в уме, но трусливым зайцем юркнуло прочь вдохновение, а от окрика ослабели руки, как птичьи крылья от ружейного выстрела. Так и сидела она, не зажигая света, в тоскливых объятиях проснувшейся скуки, раздумывая, не проведать ли Настю. Да ведь только как успеешь продолжать прясти ниточку рождавшейся мелодии в чужом присутствии? Да и Настя-то…

– Клянусь Тремя Солнцами, – влетел в раскрытую дверь балкона тихий мальчишеский голос, – последние несколько тактов были очень даже ничего. Тебя совершенно несправедливо прервали.

Наташа резко повернула голову, рискуя вывихнуть тонкую шею. Длинные золотые волосы панически рассыпались в глубоких сумерках. Мальчишки редко обращали на нее внимание, если сдуру не посчитать за такое бесцеремонные толчки в очереди в школьном буфете, небрежно оброненное «А, извини», дерганья за косичку да шепота «Дай списать!» на контрольных по русскому языку. Да и то, что в последнее время Наташа ненароком ловила задумчиво-оценивающие взгляды старшеклассников, несказанно ее то ли смущавшие, то ли радовавшие (но чаще всего это ее просто пугало).

– Не бойся меня, – проговорил опять незваный гость. («Да как он залез на балкон? – поразилась девочка. – И что за штуковины у него за спиной, плащ что ли?») – Не смею причинить тебе зла. Я… дракон[12].

То, что человек – мальчик, – оказавшийся на ее балконе, не просто хулиган, форточник или акробат-эквилибрист, Наташа поняла сразу. А вот слова незнакомца, прозвучавшие с оттенком стеснительности, помогли ее разуму растолковать увиденное. Она беззвучно ахнула – на фоне перечерченного дымящими заводскими трубами темно-вишнёвого неба были достаточно отчетливо различимы перепончатые крылья. Они сгибались и разгибались за плечами гостя, подобно рукам пловца, расслабляющего мышцы после тренировки. В остальном же черный силуэт выглядел вполне человеческим, даже юношеским. Если бы не заметные, светящиеся янтарем глаза с кошачьими зрачками.

– Надеюсь, ты не ненавидишь драконов? – встревоженно поинтересовался незнакомец и добавил ободрительно: – Нас все равно уже в этой вселенной не водится. Мы… эмигрировали.

Наташа долго набирала воздуха в легкие, которые обычно два-три раза в году воспалялись, спасая ее от школы. Дракон же ощутимо замялся, точно самый настоящий подросток на первом свидании. Пауза затянулась.

Наконец девочка – удивительно, как ей не пришло в голову закричать – опомнилась и нарушила молчание вопросом, что первый подвернулся ей на язык:

– А… Почему ты не такой, как в сказках? И об одной голове… В книжках пишут иначе…

– Моя мама – ирландская принцесса, – охотно пояснил драконий мальчик (озарение, что он приблизительно ее возраста, пришло к Наташе в силу пословичной женской интуиции. Она просто знала, ничуть почему-то в этом не сомневаясь).

А пришелец продолжал дружелюбно:

– Даже ожидалось, что я меня буду рыжим. Отец мой был невысокого роста, кстати, трехголовый. Он часто говаривал мне, что, мол, одна голова на плечах чересчур уязвима для сабли или меча. Но, с другой стороны, наряду с недостатками, существует и некоторое преимущество. Одноголовый дракон меньше надоедает самому себе и более общителен. Мой старший брат, который весь почти в папаню, так он вообще считает это более подходящим для змеев с человеческими предками в роду. Но отец не всегда с ним соглашался. С характером был старик!