Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии - [27]

На мгновение Святой солдат взглянул вдаль, за пределы конечной цели фекаловоза и плантаций куи. Проклятый мир без единого куста, без единого зверя, без единого микроорганизма в нем. Ну, последнее уже было неправдой…

Две проворные руки сняли его кожаный ремень, просунули свободный край через пряжку и оформили петлю, которой пристегнули его шею.

В голове промелькнула мысль: «Для нас есть две дороги: либо преступление, которое делает нас счастливыми, либо эшафот, который мешает нам быть несчастными». Читал ли он ее где-то, или она возникла в его собственном уме?

Солдат собрал последние силы.

– Люди! – возвысил он голос. – Там, откуда я пришел, есть вещи, называемые растениями и животными. Если вы послушаетесь меня, никогда больше не будете вынуждены, – он с трудом заставил себя выговорить слова, – кормиться собственными детьми, чтобы существовать. Вы будете растить их, но уже не на фермах… Ваши жены не будут служить вам только для приплода, а…

Экзекуторы пнули стул, и он повис. На этом зрелище кончилось.

– Кто-нибудь понял, откуда пришел он? – спрашивали друг друга собравшиеся, в основном пожилые люди со смуглыми лицами. Они окружили с любопытством повешенного, а он как будто отделился от своего тела и посмотрел на себя со стороны…

Теперь он шел вдоль длинного зеленого забора. Он оставил далеко за собой восьмиугольные пятнадцатистены, каналы с хромированными экскрементами, арматурную слизь, пломбированные слезы. Тьфу! Такой опухшей гадости во всей истории фекалий не найдешь. Не хотел и слышать больше о Теночтитлане и его трижды неблагодарных жителях. Прощай, Теночтитлан, столица красного и черного цвета! Он неутомимо шел вперед. Намедни он посадил рядом с собой молодого Ицко и разрешил ему идти неверным шагом. Он шел – разрушенный удалец с руинным щитом, с обезлистьевшей грудью и в скромном настроении, а его симпатичный маленький спутник был не прочнее тени, оказавшись без капельки влаги под ссохшейся кожей.

На десятый день к вечеру силуэты пирамидальных зданий за ними вздрогнули Господним грохотом, через чешуйчатую штукатурку пробилась шероховатая кора будущих гигантостволых деревьев, а обитатели города, заодно со своими криками, постепенно превратились в настоящие, вполне настоящие мицелии.

Святой солдат и молодой Ицко вздрогнули, но не обернулись посмотреть, что происходит, и не замедлили шаг. Лес, возникший за их общей испуганной спиной, сросшийся после вздрагивания, был старым, тенистым и душистым, как Средневековье. Странно – именно теперь – какой-то лес. Электрические лампочки светились отраженным обманчивым светом витаминозных глобусов. Тонкокорые твари и живительные сферы одевались в краски. За забором, конца которого не было видно, уже начал торжественно мычать рогатый скот. Время от времени через зазоры подглядывали блеющие бородатые козлы, а жирные свиньи пристально следили за ними. И все эти твари, как и множество других животных и пресмыкающихся, как будто высыпались из чудесного рога изобилия. Или из мифического ковчега Ноя.

Когда зеленые ребра бесконечного забора все же прошли мимо, молодой Ицко показал рукой перед собой, на широко раскинувшуюся голую равнину и произнес что-то с гримасой, точь-в-точь как жаждущий аплодисментов цирковой клоун, который наконец увидел свою дощатую эстраду. Вдали покачивались Белые пятки повешенного и Черная ворона, севшая на его плечо. Вдруг солдат остановился озабоченно. Понюхал небытие. Услышал виселицу и увидел, что босяку-смертнику хочется пить, что его Естество умирает от жары, а Плоть его рождается под клювом крылатого скульптора. Все это он понял, но ветра не ощутил…

Еще десять дней спустя в город вошел Эрнандо Кортес, который был лучшим солдатом, даже лучше Святого солдата. И был он не один.

Перевел Красимир Петров

Григор Гачев. Надлежащий уход

– Почему вы все-таки думаете, что этот ваш… гм, инопланетянин?

– Во-первых, он не мой! Лина, принеси его сюда!

Через несколько минут на лестнице раздался веселый топот.

– Мими, я позвал маму, а не тебя! И сколько раз можно повторять, чтобы ты не трогала это руками?

– Папа, он не «это»! Его имя Снупи! Это я его так назвала! – Она гордо задрала нос. – Правда, ему идет это имя?

Инспектор смотрел как загипнотизированный на бесформенный ком зеленого желе в руках моей дочери. Он был похож на Черчилля в момент, когда ему сообщили о нападении Германии на Англию.

– Идет, – вздохнул я. – Очень идет. Просто положи его куда-нибудь в другое место.

Мими скорчила обиженную гримаску, но аккуратно положила желе на пол. Оно быстро подтекло к ней и потерлось о ее ноги. Я уже перестал принимать это в штыки. Если бы это было опасно, то до сих пор я не знаю, сколько бы раз… Б-р-р-р.

– Почему мне нельзя держать его, папа? Он очень ласковый!

– Нельзя. И не мешай нам, мы говорим о серьезных вещах.

Было не к месту ругать ее перед региональным инспектором по надзору за порядком. Мне с трудом удалось связаться с ним, и я даже не знаю, как он согласился приехать лично. Похоже, переименование министров в инспекторов в связи с прибытием инопланетян и объединением стран оказало положительное влияние.