Третье правило боя [Назову себя - Зверобой] - [11]

Обрывок мысли: «Спасибо, Марина. Я все понял». И словно слабый отзвук ответной фразы: «Ты сможешь. Я знаю, ты сможешь».

Нет, Марина. Я — не смогу. Мне — слабо. Эта планка — не для меня. Наша единственная с тобой надежда — что сможет Он. Потому что ты будешь здесь, пока я тебя помню. А я буду тебя помнить всегда. Всегда — пока я жив. А вот тут все уже зависит не от меня…

Последнее смазанное ощущение — словно нежный толчок кончиками так знакомых мне пальцев в спину — легкий посыл вперед. Ослепительно яркая вспышка, яростный выброс энергии, меня словно кто-то отшвыривает далеко в сторону, на безопасное расстояние. Так, чтобы я сейчас ничего не видел. Так, чтобы я потом ничего не помнил.

И Зверобой, уже совсем один, стремительно рвется вперед — сквозь уплотнившийся воздух и почти остановившееся время…

В процессе обратного превращения…

Я иду обратно по длинному коридору. Иду? Еле ползу? Почти бегу? Не знаю, меня еще просто нет сейчас в этом времени и пространстве. Ничего не ощущаю, ничего не помню, ничего не соображаю. Даже боли пока не чувствую. Все остальные идут сзади, только Алексей идет совсем рядом со мной, почти касаясь висящей руки, но не дотрагиваясь до нее. Прикрывает меня сбоку, чтобы кто-нибудь ненароком не толкнул, или, хуже того, не хлопнул меня по плечу. Хотя вряд ли кому-то это в голову могло бы прийти. Хлопнуть Зверобоя по плечу. Особенно когда он еще с когтями. А ну как он рефлекторно в ответ хлопнет? Вот смеху-то будет, вам не кажется?

Сзади, как я смутно представляю себе, — целая процессия. Помимо моей команды — главный администратор Дворца спорта, несколько местных охранников и еще неведомо кто неведомо зачем. Моя личная охрана уже снята: я — свободный человек. Наконец свободен!

Алексей аккуратно, почти незаметно снимает мне перчатки-когти с обеих рук. Забрызганное кровью (вот и на этот раз не моей) забрало он тоже поднял, так что я могу видеть. Видеть — что? Видеть — зачем?

Наконец коридор заканчивается, и вот я уже тупо останавливаюсь перед дверью своей раздевалки. Кто-то начинает слегка дрожащими руками открывать ключом дверь. И в этот момент периферийным зрением я вижу, как сквозь охрану словно просачивается чья-то изящная и гибкая фигурка. Уже знакомым мне движением Алла элегантно, иначе не скажешь, вытаскивает свою руку из сумочки, одновременно начиная разворачивать в мою сторону кисть руки.

Отключение сознания происходит мгновенно и рефлекторно. Левой рукой я почти успеваю перехватить ее руку. Почти — потому что, уже дотронувшись кончиками пальцев до ее запястья (первое соприкосновение наших рук — и об этом успеваю подумать), я резко отдергиваю руку назад. Уже возвращаясь обратно в обычное время, я делаю небольшой шаг вперед, чтобы стать вплотную к ней, и разворачиваю плечи, отгораживая ее от всех остальных. Хотя у этих местных охранников, похоже, хорошо натренирован только челюстной аппарат. Спиной чувствую, что они еще не среагировали.

Я застываю уже в обычном своем состоянии и времени в ожидании выстрела. И где-то в глубине только одна мысль: «Ну наконец-то! Сколько можно еще вынести человеку? Устал, устал, устал…»

Алла вынимает из сумки платок и вытирает мой подбородок, где, вероятно, еще остались следы крови.

— Я тебя тут подожду, — говорит она. Затем, почти не задумываясь, интуитивно выбирает Алексея: — Ты помоги ему, пожалуйста!

Когда минут через двадцать Алексей выводит меня — вымытого, переодетого, в больших очках, такого милого, такого неуклюжего, слегка сутулого и с таким забавным кругленьким животиком, причем уже относительно вменяемого, — у двери, кроме Аллы, только главный администратор.

— Машина вас ждет в подземном гараже, — говорит он.

Алла оборачивается к нему:

— Спасибо, мы пешком сегодня. Прогуляемся, воздухом подышим, проветримся немного.

Главный администратор удивленно смотрит на нее, но вежливо отвечает:

— Хорошо, тогда я вам сейчас вызову пару охранников.

Алла, выдержав небольшую паузу, с едва уловимой улыбкой:

— Спасибо, не думаю, что нам нужна какая-то охрана. Мы уж сами как-нибудь вдвоем дойдем не спеша. По дороге ни к кому приставать не будем, я вам обещаю.

Главный администратор по инерции серьезно продолжает:

— Да вы что! Разве можно сейчас по Москве ночью ходить без охраны и без оружия?

Я еще где-то далеко отсюда, только начинаю приходить в себя, но определенный идиотизм сказанного начинает до меня постепенно доходить. Прогулка, даже по ночной Москве, но со Зверобоем где-то рядом, возможно, и не самое безрассудное мероприятие.

Мы с Аллой выходим на улицу через служебный выход. Невдалеке, у главного выхода, матерые ребята-спецназовцы с трудом удерживают от столкновения две толпы: сторонников и противников Диких Боев. Материя и антиматерия, при непосредственном контакте — аннигиляция. Я, кстати, по образованию физик. Удивлены? А вы думали — кто? Пятнадцать лет в ФИАНе проработал. В Физическом институте Академии наук. Кто знает, тот поймет.

И вполне очевидный финал

Тихая, сухая, слегка прохладная осенняя ночь. Мы идем с Аллой по пустынной улице, я обнимаю ее левой, здоровой рукой за плечи. Как это все напоминает мне что-то…