Треснутая трубка - [28]

Могого объявил, что в помощь геологам капитан выделил десять членов из экипажа корабля. Члены экспедиции встретили вооруженных матросов рукоплесканиями.

Вперед выступил Гурьян Степанов. Объяснив подробнее сложившуюся ситуацию, он заявил:

— Мой отец, борясь за свободу, погиб в фашистском Берлине. Поэтому сочту за честь идти вместе с вами в горы, где угнездились эти убийцы.

Не скрыл он от собравшихся и того, что инженер-физик Саржов уже много лет пытался разгадать тайну Голубой радуги.

— Теперь у него в руках формула другой, Розовой радуги, которая спасет город Зликэ от беды. Физик Саржов вернется на корабле обратно в Зликэ и начнет строить вместе с вашими учеными аппарат Розовой радуги. Верю, что и эта наша экспедиция завершится успешно, — закончил Гурьян под одобрительный гул строя.

И вот наступило время прощаться.

— Смотри, поосторожнее будь там, в горах, — сказал Сергей, когда они с Гурьяном подошли к трапу. — Ясно, что вам не миновать встречи с фашистами.

— Мы, конечно, постараемся добраться до Сараматских гор как можно быстрее, — ответил Гурьян. — Но наша удача зависит от того, как быстро вы сумеете подготовить и поднять от Зликэ Розовую радугу.

— Это я понимаю, Гурьян. Знаешь, почему я не спал все ночи? Замучила меня эта формула. Но теперь, кажется, я распознал все ее составные части…

— А сколько вам понадобится времени?

Сергей задумался.

— Если будем работать по-настоящему, то недели за три должны справиться…

— Да, Сергей, да. Вы обязательно должны справиться за три недели… Но ведь на обратный путь вам понадобится еще дней десять? Тогда…

— Нет! Во-первых, мы нигде не будем останавливаться. По словам капитана, мы доберемся до Зликэ суток за восемь. Во-вторых, там начнут готовить химические препараты еще до нашего приезда. Указом правительства Зимбамве уже организована комиссия по организации спасения Зликэ. Возглавляет ее директор научного центра Колмиэ. У нас с ним назначен час сеанса связи. Я сегодня же передам ему все формулы, а сам засяду за чертежи мощной прожекторной установки. Без меня они вряд ли сумеют ее собрать, но примемся за нее сразу же, как приеду в Зликэ. Как видишь, работа форсируется.

С корабля им махали руками — матросы готовились убрать трап. Друзья обнялись.

— Ну, будь здоров, — смущенно пробормотал Сергей. — Счастливый ты — опять идешь на самое острие. А мне — опять сидеть в тылу…

— Но фронт-то у нас один! — возразил Гурьян. — И участок твой, между прочим, важнее… Ну, счастливо!

Корабль дал два протяжных гудка и отошел от берега. Его густой бас ударился о грудь хребта и укатился вверх по реке. Несколько больших птиц испуганно взлетели из прибрежных кустов и скрылись за ближними пальмами.

Гурьян стоял на берегу до тех пор, пока корабль с капитаном и Саржовым на верхнем мостике не скрылся за дальним поворотом реки…

А через час — солнце уже склонилось к закату — полог походного шалашика раздвинули чьи-то большие руки и в проеме сверкнули радостные глаза Каро. Значит, он помирился со своим дедушкой! Сразу после того, как закончилось совещание у капитана и корабль причалил к берегу, Каро побежал в родное селение, расположенное у подножия Абуламу. Позвал он с собой и Гурьяна с Саржовым, но, хотя тем и хотелось познакомиться с жизнью этого дальнего племени, ему пришлось одному пробежать через солидный участок джунглей. Инженер-физик сразу же сел за чертежи, а Гурьян не мог последнюю перед расставанием ночь провести без друга. И вот Каро уже вернулся.

— Входи, Каро, входи! Что стоишь у порога? — позвал его Гурьян. — Расскажи, как там поживают твои родные?

Каро смущенно затоптался у входа.

— Я… не один — с дедушкой. Аристэ, ним киртлэ!..[10]

Услышав это, Гурьян проворно выбрался из палатки и поклонился старому негру, стоявшему рядом с Каро.

— Ко чиэлмин[11], — ласково сказал Каро дедушке.

Через минуту они все трое сидели в палатке. Старик, постепенно осмелев, начал с любопытством рассматривать и ощупывать теодолит.

— Всю ночь рассказывал дедушке и сестренкам про советскую страну, про Москву и Кремль. Особенно их удивило, что в Москве идет снег и что все люди ходят тепло одетые. Ни за что не хотят верить. Так и пришлось достать из альбома фото, на котором я снят зимой на Ленинских горах… А утром все племя — от мала до велика — сбежалось к нам. Пришлось еще раз пересказывать, где я был и что делал за четырнадцать лет после ухода из племени…

Старый негр сидел и восхищенно слушал, как свободно разговаривает его внук с белым начальником. На лице его ясно можно было прочитать гордость и довольство тем, что его внук тоже стал большим человеком и что он умело говорит на незнакомом языке.

— Ты сказал дедушке, куда держит путь экспедиция?

— Об этом я сказал только ему одному, — ответил Каро. — Узнав, что мы идем к Сараматским горам, он сначала перепугался. Начал уверять, что в ту сторону нельзя ходить ни одному негру. Потом, поняв, что Могого не отступит от цели, стал умолять меня отстать от экспедиции. Тогда я рассказал ему о трудностях нашего государства, о помощи той страны, где я учился, про вас. Под конец дедушка сдался: я, говорит, старый человек, а вы, молодые, вон теперь о чем думаете, но ты все же должен знать то, что знаю я… Знаешь, Сергэ, теперь я никогда не забуду его рассказ. Потому что про своего отца и мать, по правде, я узнал только теперь…