Трещина в мироздании - [101]

. Иными словами, члены Конгресса успешно запретили использование CRISPR в эмбрионах, но сделали это за счет того, что связали FDA руки за спиной, – вместо того чтобы по-настоящему разобраться в проблеме и законодательно урегулировать ее. (Ирония тут в том, что эта стратегия обходных путей едва не дала обратный эффект, поскольку в рамках действующего законодательства заявки на исследования новых лекарственных средств считаются автоматически одобренными по истечении тридцати дней, если только FDA не отклонит их явным образом. Эту лазейку в законе закрыли в последний момент в 2016 году, дополнив его нормой, которая предписывает агентству обращаться с подобными заявками так, будто оно их никогда не получало.)

Отказ от рассмотрения заявок на исследования редактирования геномов клеток зародышевого пути кажется далеко не лучшей идеей для регулирования этой деятельности. Взять и запретить исследования или клиническое применение редактирования геномов клеток зародышевого пути – тоже. Как отмечают другие авторы, любой запрет редактирования генома клеток зародышевого пути в США приведет к тому, что пальма первенства в этом направлении быстро уйдет другим государствам, – и это, вероятнее всего, уже происходит, учитывая действующий в Штатах запрет на федеральное финансирование исследований в этой области.

Также существует риск, что излишне строгие ограничения в некоторых странах будут стимулировать то, что я бы назвала CRISPR-туризмом. Пациенты, которые могут себе позволить CRISPR-терапию, будут ездить лечиться в те страны, где ограничения мягче, чем у них на родине, или вообще отсутствуют. Медицинские туристы уже потратили миллионы долларов на получение лечения стволовыми клетками за рубежом (где оно не регулируется)[291], и за генной терапией с целью увеличения мышечной массы и повышения продолжительности жизни тоже ездят за границу[292]. Это не решение проблемы. Независимое государство не может просто взять и разрешить на своей территории применение рискованных, непроверенных и подчас неэтичных методов. Не годятся тут и строжайшие ограничения на исследования в этой области, поскольку ученые в результате начнут проводить соответствующие эксперименты втайне – и, скорее всего, это один из наиболее плохих вариантов развития событий. Скорее, правительствам нужно стремиться к такой системе регулирования, которая поощряла бы исследования и клиническое применение редактирования генома, но в то же время была бы достаточно суровой по отношению к крайним злоупотребениям.

Найти верный баланс между ограничениями и свободой – дело как исследователей, так и законодателей. Научным экспертам следует работать над созданием набора стандартизированных общепринятых рекомендаций, определяющих перечень наиболее безопасных методов доставки CRISPR, выделяющих самые приоритетные для исследования гены, и задать стандарты контроля качества для оценки вмешательств с целью редактирования генома. И представителям властей – особенно в Соединенных Штатах – необходимо занять более активную позицию, чем та, которой они придерживались ранее, преследовать цель надежного законодательного урегулирования и в то же время стимулировать дискуссию в среде своих избирателей – как это попытались сделать мы с коллегами на саммите 2015 года в Вашингтоне. Конечно, наивно думать, что когда-нибудь будет достигнут полный консенсус по поводу того, можно ли использовать редактирование генома, и если да, то каким образом, но тем не менее правительства должны сделать все возможное для принятия законов, которые будут одновременно держать в узде опасный потенциал технологии и представлять интересы общественности.

Даже учитывая подобные попытки, маловероятно, что мы увидим что-либо близкое к согласованной международной реакции на вызовы, которые бросает CRISPR. Различные общества неизбежно будут подходить к вопросу редактирования генома клеток зародышевого пути со своих уникальных точек зрения, имея за плечами разные историю и культурные ценности. Некоторые авторы предрекают[293], что редактирование генома клеток зародышевого пути человека, в особенности генетические улучшения, раньше всего разрешат в азиатских странах, таких как Китай, Япония и Индия. Китай – особенно плодородная земля для исследований и разработок в области редактирования генома клеток зародышевого пути, поскольку именно китайские ученые проторили путь в использовании технологии CRISPR в нескольких областях, включая ее первые применения на нечеловекообразных обезьянах, нежизнеспособных человеческих эмбрионах и живых пациентах[294].

Но какой бы призрачной ни была возможность международного консенсуса, нам все же нужно попытаться его достичь. Пусть риск того, что редактирование генов приведет к дальнейшему росту неравенства, и кажется сегодня проблемой будущих поколений, история учит нас, что это не такая уж дальняя перспектива.

Как только новая прорывная технология появляется в мире, удержать ее становится невозможно. Бездумное стремление как можно скорее внедрить такую технологию само по себе создает проблемы. К примеру, гонка за ядерное превосходство в ядерной отрасли стимулировала многочисленные исследования и разработки, которые фундаментально изменили глобальную политическую систему и многие аспекты жизни человека – причем часто за счет нашей безопасности. В отличие от ядерных технологий, в случае с редактированием генома у нас есть возможность вести дискуссию с участием хорошо информированной общественности о том, как именно мы хотим использовать наиболее масштабную силу CRISPR – способность контролировать будущее жизни. Но если затянуть с началом этой дискуссии, может так оказаться, что рычаги управления этой технологией выскользнут из наших рук.