Трепет света - [3]

— Кажется, мне лучше, — сказала Хейс и схватила меня за руку. — Спасибо, Мередит, спасибо тебе за возможность поговорить с бабушкой.

— Богиня привела твою бабушку, — сказала я.

— А ты привела Богиню.

Я крепко сжала ее ладонь и ответила:

— Богиня всегда рядом с тобой. Мне нет нужды приводить ее к тебе.

Хейс улыбнулась, а затем нахмурилась.

— Я вижу свет.

Я посмотрела вдоль дороги и увидела колонну бронемашин всех видов, спускающуюся с холма. Они прорезали фарами туманный свет звезд, отчего ночь казалась и темнее, и светлее одновременно.

— Они говорят о рыжеволосой Мадонне, которая появляется, когда люди нуждаются в ней. Кажется, никто, кроме нас, не знает, что это ты.

Я понимала, что она имела в виду других солдат.

— Так будет лучше, — сказала я.

Она крепче стиснула мою руку.

— Тогда тебе лучше уйти, пока они не подъехали ближе.

Я коснулась ее лица и, так как мои руки все еще были в ее крови, оставила кровавые отпечатки своих пальцев на ее коже.

— Будь здорова, береги себя, возвращайся скорее, — сказала я.

Она улыбнулась, и на этот раз её улыбка была ярче, она была настоящей.

— Хорошо, Мередит, хорошо.

Сон прервался, когда я еще держала Хейс за руку. Я проснулась в своей постели в Лос-Анджелесе с отцами моих детей по обе стороны от меня. Мои руки и рубашка были в крови, и она была не моя.

Глава 2

После того, как богиня отправила меня на другой конец света спасти кому-то жизнь, а затем вернула в мою же кровать, можно подумать, что моя жизнь полна магии, и это так, но еще в ней много и обыденных вещей. Об этом никто не упоминает, но даже когда божество вмешивается в вашу жизнь, и вы откликаетесь на его призыв, обычная жизнь никуда не девается. Я же была беременна, и эта беременность проходила не без осложнений. Если вы следуете плану божества, это не всегда простой путь, порой, он очень тяжел. Так зачем следовать ему? Да потому, что поступить иначе — значит предать свои способности и своё дарование, а также свою веру в то, что божество внутри тебя. Кто добровольно пойдет на это?

Снимки УЗИ — зернистые, черно-бело-серые фотографии, многие еще и не слишком четкие, зато так можно получить самый ранний образ будущего ребенка. У нас был совсем небольшой альбом размытых изображений тридцати четырех недель беременности, но последнее… Это был отличный кадр, на котором было видно то, что скрывали другие снимки: у нас тройня.

Близнецы, так мы стали их называть, все еще располагались на переднем плане, но подобно лепесткам цветка разошлись, открывая третьего ребенка: затемненный и гораздо менее отчетливый силуэт, но это был он. Третий малыш выглядел заметно меньше двух других, что, однако, не редкость, заверил нас доктор Хейлис, мой главный акушер.

Сейчас мы сидели в конференц-зале больницы, потому что к доктору Хейлис присоединились доктора Ли, Келли и Родригес. У каждого из них была своя специализация в гинекологии и родовспоможении или еще в чем-то, что могло оказаться необходимым. Меня наблюдало столько медиков не потому, что они обнаружили третьего ребенка. Они были в моей команде почти с самого начала беременности, ведь я была принцессой Мередит НикЭссус, по документам Мередит Джентри, потому что «принцесса» выглядит слишком вычурно на водительских правах. Только доктора Келли я не видела прежде, но что такое новый врач по сравнению с новым ребенком?

Я была единственной принцессой фейри, родившейся на американской земле, но это теперь не надолго. Среди моих малышей была девочка. Моя дочь станет принцессой Гвенвифар[2]. Мы еще обсуждаем продолжение ее имени, поскольку без анализа ДНК не знаем, кто ее отец, но я бы сократила вероятность до шестерых.

Все шестеро сидели по обе стороны длинного овального стола для совещаний, как крупные, красивые бусины на растянутой струне ожерелья моей любви.

Дойл, Мрак, сидел слева от меня. Он был всем, что обещало его имя: высокий, красивый и такой темный. Его кожа была не такой черной, как обычно бывает у людей, а как шкура и шерсть собак, играющая на солнце синими и фиолетовыми бликами. В тусклом свете зала его кожа стала абсолютно черной, словно сама темная ночь обрела кровь и плоть. Его волосы, доходившие до лодыжек, были заплетены в тугую косу, открывая взору острые уши, обрамленные серебренными сережками. Если бы он скрывал уши, то никто и не догадался, что он не был чистокровным Неблагим сидхом, но Дойл делал все, чтобы это свидетельство его смешанной крови находилось постоянно перед глазами публики. Я никогда не спрашивала «почему», но это был плевок в лицо тем сидхам, которые скрывали свою смешанную наследственность. Он стоял рядом с Королевой Воздуха и Тьмы более тысячи лет, выставляя своё не самое чистое происхождение напоказ, и роскошная толпа трепетала перед ним, ведь он был ассасином и капитаном королевской стражи. Никто не выживал, когда за ним посылали Дойла. Теперь он был моим Мраком, Мраком принцессы, но он не был моим убийцей. Он был моим телохранителем, и охранял мое тело так хорошо, что я ждала от него ребенка. Это была очень хорошая охрана.

Холод, Убийственный Холод, сидел по мою правую руку. У него такая же белая кожа, как у меня: будто тело создано из блестящего жемчуга, — но во мне всего сто пятьдесят два сантиметра, а Холод был ростом больше метра восьмидесяти, мускулистым, с широкими плечами, длинными ногами и одним из самых красивых мужчин среди всех фейри. Часть волос с макушки он убирал назад, позволяя остальным свободно струится по телу, словно серебристая вуаль, сквозь которую виднелись его серый костюм, черная рубашка и серебристый галстук с черными геральдическими лилиями. Заколка, которая удерживала волосы сзади, чтобы в драке они не лезли в глаза, была вырезана из кости и очень старой. Холод никогда не говорил мне, кому принадлежала эта кость. Оставались лишь намеки, что это был тот, кого бы я могла посчитать разумным.