Трепет намерения - [41]

— Я хочу, чтобы ты,—Хильер строго посмотрел на Алана,—прекратил кричать на каждом углу, что я шпион, — даже если заметишь в моем поведении нечто странное. Если мои действия вызовут у кого-то подозрения, то в твою задачу входит немедленно их рассеять. Я хочу, чтобы вы оба были рядом, когда я попытаюсь сделать то, что должен сделать, а именно сойти на берег. Возможно, вам придется отвлекать внимание. Я еще не знаю, каким способом вы мне сможете помочь. Но уверен, что ты, мой мальчик, способен придумать самые невероятные способы.

— Вы как будто цитируете одну из моих книжек,—нервно хихикнула Клара.—Самые невероятные способы. Там, кажется, речь шла об Аргентине. Удлинители, насадки с пупырышками и все такое.

— Ты можешь хоть на минуту забыть о сексе!—воскликнул Алан.—Мы же обсуждаем серьезные вещи.

— Совсем забывать о сексе не следует,—сказал Хильер.—Клара, вы очень красивая девушка.—Клара кокетливо улыбнулась. Алан вытянул губы и присвистнул.—Если понадобится, надо это использовать, чтобы отвлечь их внимание каким-нибудь томным взглядов или соблазнительной улыбкой. Не мне вас учить.

— В моих книжках об этом ничего не сказано,—произнесла она хмуро.

— Не сомневаюсь. Там обольщение—пройденный этап.

— Вы будете вооружены?—спросил Алан.

— В этом нет необходимости. К тому же, как ты знаешь, наш общий приятель Теодореску стащил мой пистолет.

— Я не знал,

. — Как бы то ни было, в таких делах пистолет—всего лишь талисман. И лучше его не вынимать: обязательно пристрелят—либо после твоего первого выстрела, либо—до.

— Либидо[105],—откликнулась Клара.

— Не обязательно,—сказал Алан. Продолжая обдумывать слова Хильера, они взяли еще по пирожному. Наконец-то проснулся аппетит.

— Хорошо,—сказал Алан,—что еще мы можем сделать?

— Вам поручается так называемый «прощальный привет». Если я не вернусь на корабль, вы должны будете телеграфировать об этом в Лондон.

Он протянул листок бумаги.

Алан нахмурился и шепотом прочел:

— «Литера. Председателю правления». Куцый адресок.

— Не волнуйся, этого достаточно.

— «Контакт разомкнут. Джаггер». Гм. И как это понимать?

— Как мой провал.

— Смерть?—робко спросила Клара.—Это значит, что вас убили?

— Это значит, что я провалился—и ничего больше. Но большего и не требуется. Возможно, они пошлют кого-нибудь мне на помощь. А еще это значит, что мое досье закрывается. Впрочем, я выполняю сейчас свое последнее задание. Поэтому не думаю, что они так уж станут из-за меня убиваться.

— Ну и жизнь,—проговорил Алан так, словно речь шла о его жизни.

— Я сам ее выбрал.

— Зачем?—спросила Клара.—Агенты, разведчики, контрразведчики, секретные виды оружия, мрачные подвалы, промывка мозгов—зачем все это?

— Вы когда-нибудь задумывались над тем, что такое подлинная реальность? Что находится выше феноменов окружающей нас реальности? Что находится даже выше Бога?

— Выше Бога, по определению, нет ничего,—сказал Алан.

— Выше Бога—идея Бога, а в идее Бога заложена идея анти-Бога. Подлинная реальность—это дуализм, это состязание двух игроков. Мы—мои коллеги и наши коллеги с той стороны—как раз и являемся отражением этого состязания. Впрочем, отражением довольно бледным. Прежде оно было значительно ярче: тогда каждая из сторон олицетворяла собой то, что принято называть добром и злом. Игра была жестче и интереснее, соперник не находился по другую сторону сетки или линии. Его не надо было отличать по форме, цвету кожи, расе, языку или приверженности той или иной историко-географической абстракции. Но поскольку сегодня мы не верим в добро и зло, то остается лишь продолжать эту глупую, бесцельную игру.

— Но вы же не обязаны в ней участвовать,—сказал Алан.

— Кроме нее играть не во что. Мы слишком ничтожны, чтобы нам противостояли силы света или силы тьмы. Более того, во время игры мы время от времени открываем двери злу. Оно незаметно проникает в наш мир. И оказывается, что в нем отсутствует добро, необходимое для противостояния злу. Вот тут-то и становится так муторно на душе, что хочется выйти из игры. Потому-то мое нынешнее задание—последнее.

— Все-таки вы делаете добро, вызволяя британского ученого из России,—сказала Клара.

— Нет, всего лишь исключаю его из игры. Снимаю с шахматной доски фигуру. Сама игра продолжается.

— Я думаю,—внушительно проговорил Алан, предлагая Хильеру сигарету,—что нам троим надо держаться вместе.—Неожиданно для себя Хильер взял сигарету и прикурил от протянутой зажигалки.—Давайте пообедаем в отдельном кабинете. Я сейчас схожу и закажу места.

Хильер был удивлен и тронут. Он спросил:

— Не покажется ли это подозрительным?

— Ну и пусть. Пусть думают, будто мы что-то затеваем против неё. Вы утверждаете, что добро и зло больше не существуют, однако она и есть зло.

— Я думал, ее интересы ограничиваются мужчинами. Молодыми мужчинами. Я имею в виду секс.

— Она считает себя богиней секса. Старая потасканная богиня секса.

«Ноябрьская богиня постаралась». Хильер подошел к платяному шкафу и пошарил в заднем кармане висевших в нем брюк.

— Попытайся помочь мне с этим,—сказал он Алану.—Расшифруй, что здесь написано. Конечно, это не столь важно, просто шутливое прощальное послание из Департамента. Но все-таки попытайся. Думаю, такие вещи у тебя должны хорошо получаться.