Трепет намерения - [40]

— Бутерброд?—предложил Хильер.—С семгой. С сардинами и помидором. С огурцом.

— Мы не едим хлеба, — ответили они хором.

— Да, мне говорили. Но когда-то ведь надо попробовать. Новые впечатления, nouveau frisson[104]. Откусите, не бойтесь.

Но они решили не рисковать и ограничились сладостями.

— Об упадке цивилизации можно судить по ухудшению качества хлеба,—назидательно произнес Хильер.—Английский хлеб есть невозможно. Для состоятельных людей хлеб доставляется самолетом из Франции. Вы не знали? (Нет.) На кораблях хлеб еще ничего, пропеченный, а не моченый, как на суше. Похоже, цивилизация только и сохранилась, что на кораблях, плывущих из ниоткуда в никуда.

— Все равно муку используют нашу,—сказал Алан.

— Как он? — спросил Хильер.

— Плывет из ниоткуда в никуда. Никаких изменений. Кстати,—злорадно добавил Алан,—со своим итальяшкой она расплевалась. Теперь учится нырять под руководством другого типа, норвежца вроде бы. Загорелый, мускулистый—то, что надо.

— Она неравнодушна к мужчинам?

— Этот у нее с дома. Постоянный. А папа делал вид, что ничего не замечает. Он считает, что надо хоть кому-то доверять. Жена для этой роли подходит.

— А у вас жена есть?—спросила Клара.

— Нет,— опередил его Алан,—ни жены, ни детей. Одинокий волк. Бродит себе по свету, то за одного себя выдаст, то за другого. Теодореску мне о вас все рассказал.

— Неужели?

— Да, и сказал, что вы бабник.—(Клара встрепенулась.)—Он мне подарил фотоаппарат. Последнюю японскую модель. Называется «мионичи». Посоветовал следовать за вами по пятам и фотографировать, как вы морочите голову женщинам.

— Наверное, завидует. Сам-то он к женщине и подойти не может.

— Не может,—согласился Алан и заерзал на стуле, словно испытывая легкое недомогание.—Или не хочет.

Повернувшись к сестре, он вдруг с презрением сказал:

— Вот еще такая же. Книжки про Содом читает. Вместо секса в постели—секс на бумаге.

— Зато безопасно,—сказал Хильер.—Мистер Теодореску говорил еще что-нибудь обо мне?

— Он ужасно торопился. Наклюнулась возможность проглотить какую-то фирму, и он срочно улетел на вертолете. Но мне и не надо ничего говорить: я уверен, что вы шпион.

— Звучит как оскорбление,—сказал Хильер, подливая чаю.—Я предпочитаю слово «разведчик».

— Так, значит, вот вы кто,—сказала Клара.

— Да, вот я кто. А что?—работа не хуже других. Между прочим, для нее требуются лучшие качества: смелость, изобретательность, высокий патриотизм и умение…

— …залезать под юбку,—добавил Алан.

— Иногда.

— Почему вы решили признаться—спросила Клара.

— Раньше или позже он бы все равно признался. По крайней мере—мне. Поскольку знал, что я все знаю. Выходит, вы отдаете свою судьбу в наши руки?

— В каком-то смысле, да. Мне нужна помощь. Теодореску сообщил обо мне советским властям, теперь легенда поможет, как мертвому припарки. За кого бы я себя ни выдал, они безошибочно найдут меня по несмываемому пятну на теле.

— Что за пятно? Родинка?—спросила Клара.

— Скорее, уродинка. Клеймо приговоренного к смерти. В свое время мне жестоко прижгли кожу. Эх, сколько у меня было таких приключений,—скромно добавил Хильер и съел бутерброд с огурцом.

— Подождите,—произнес Алан. Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор.—Никого, — сказал он, садясь на место.—Что за легкомыслие? Вы уверены, что каюта не прослушивается?

— Да, совершенно уверен, но сейчас не до этого. Мне необходимо сойти в Ярылыке. Следовательно, надо что-то придумать. Ведь меня уже ждут. И к тому же знают, что я знаю, что меня ждут. Меня будут искать среди пассажиров, там не допускают, что я попытаюсь сойти на берег. Знают, что я не дурак, но с другой стороны, знают, что я знаю, что и они не дураки. На корабле мне оставаться опасно, поэтому я сойду на берег.

— Но они тоже это понимают. Получается, что они все время на шаг впереди,—сказал Алан. — Что касается Теодореску, то я ему никогда не доверял. Что-то в нем не то. Хорош кораблик—одни шпионы.

— Ну, не преувеличивай.

— Кстати, есть одна вещь, которую мы до сих пор не выяснили,—сказал Алан.—На кого вы работаете? Откуда мы знаем, что вы наш шпион? А вдруг наши скрываются под видом врагов, которые вам угрожают? Или под видом милиционеров. За кого они себя выдают—неважно.

Он взял предложенное пирожное.

— Может быть, вы пытаетесь сбежать в Россию с секретной информацией и кто-то из наших собирается пробраться на корабль, чтобы убрать вас?

— Слишком сложно. Теоретически все это, конечно, можно раскручивать по спирали, поднимаясь все выше, пока на самом верху противоположности не сольются воедино, однако на практике происходит совсем иное. В Ярылыке проходит научный симпозиум, в котором участвует один британский ученый—по странному совпадению мы с ним когда-то вместе учились,—и мне поручено доставить его на нашем корабле в Англию. Так что в жизни все проще. Шпионаж здесь ни при чем.

Медленно жуя пирожные, брат с сестрой обдумывали то, что они услышали. Глаза Клары мягко светились, глаза Алана сверкали огнем. Он спросил:

— Чем мы можем помочь?

— Значит, вы мне верите?

Клара решительно кивнула. Алан же нарочито небрежно бросил:

— Верим, верим. По что мы должны делать?