Трехгрошовый роман - [69]

Тем не менее он велел Фьюкумби поддерживать знакомство с Мэри Суэйер и постараться добыть у нее более интересные сведения.

Вот отчего солдат стал часто посещать ее в эти дни. Они целыми вечерами болтали. Она смутно чувствовала, что где-то в высших сферах происходят события, несущие ей разорение и гибель.

Мэкхит уговорил Мэри вложить в д-лавки весь ее крошечный капитал, а теперь отказывается помочь ей. То, что она не получает больше товаров, казалось Мэри не столь важным. На нет и суда нет. Но Мэкхит должен был по крайней мере помочь ей заплатить аренду.

– Я – бремя на совести этого человека, – говорила она. – Против судьбы не пойдешь, Фьюкумби! Моя судьба называется господин Мэкхит и живет в Нанхеде. Иногда у меня появляется желание наброситься на него и молотить его кулаками по лицу. Ах, как бы мне этого хотелось! Хоть бы мне приснилось, как я наказываю его за низость! Я все мечтаю, чтобы мне это приснилось, но мне это никогда не снится. Я чересчур устаю за день.

В другой раз она пожаловалась:

– Я ведь дрожу над каждым пенни. Люди говорят, что я слишком многим отпускаю в кредит, что я слишком доверчива. Это совсем не так. Если я не буду отпускать в кредит, у меня вообще никто не станет покупать. Ведь мои клиенты – самая что ни на есть мелкота. Те, что богаче, ходят в большие магазины, там больше выбора. Хуже всего, что он открыл на Клайт-стрит еще одну д-лавку. Он мне перебил хребет. Это уж слишком!

Новая лавка не давала ей покоя, день и ночь маячила перед ней. Все чаще и чаще она заговаривала о том, что ей одна дорога – в воду.

Фьюкумби следил за ней, когда она убирала картонки и ставила их на полки; ей при этом всякий раз приходилось приподыматься на носках и вытягиваться. Он сидел на краю колченогого стула с дырявым соломенным сиденьем: между его спиной и спинкой стула было навалено еще несколько картонных коробок. Однако он спокойно курил свою короткую трубку, которую ему посчастливилось спасти оттуда, где ему пришлось оставить ногу, и вел мудрые речи.

– У тебя нет талантов, – говорил он медленно, – тебе нечего продавать. Была у тебя кое-какая грудь да свежий цвет лица, но ты их быстро разбазарила. Ты отдала их по дешевке, хотя, может быть, дороже за них бы и не заплатили. От человека сейчас требуют очень многого. Есть люди, прямо-таки перегруженные талантами, притом самыми ходкими; они еле тащат на себе свой товар. Стоит только поставить справа и слева по стенке – и пожалуйста: лавка готова, можете торговать. Ты не принадлежишь к числу этих людей, и я к ним не принадлежу. Такие, как мы с тобой, торгуют на берегу моря соленой водой. У нас талантов меньше, чем у курицы зубов. Я все-таки нашел себе пристанище, правда тоже не навсегда. Это скорей всего просто случайность. Я до сих пор еще точно не знаю, чего ради меня там кормят, и все время ищу способа стать незаменимым. Я уже думал, может быть, что-нибудь по части собак. Но ведь за ними может ходить каждый. Надо придумать что-то такое, чтобы люди говорили: «А где же Фьюкумби? Сейчас же позовите его. Без него – как без рук, вся работа стоит. Ну, слава Богу, вот он наконец!» Я долго искал, но ничего не нашел. Когда нет таланта, нужно что-то придумать. Нужно стараться быть полезным вдвойне и втройне.

Придя к этому заключению, он начинал беспокойно ерзать на стуле и выспрашивал ее про Мэкхита; он непременно должен был собрать о нем точные сведения, иначе его уволят.

Но он только возбуждал в ней недоверие, и она ничего ему не говорила.

Обычно она вела только самые общие разговоры.

Как-то она пошла к гадалке вместе с одной старухой, тоже владелицей д-лавки, – она познакомилась с ней на совещании, на котором Мэкхит говорил о слиянии с концерна Аарона. Впоследствии она часто рассказывала Фьюкумби об этом посещении.

Гадалка была из недорогих.

– Должно быть, – сказала Мэри, – она и гадает хуже дорогих.

Гадалка жила на задворках, на пятом этаже, и принимала в кухне. При этом она даже не садилась. Очень бысто и «точно наизусть» она отбарабанила все, что требовалось «карты она тоже разложила кое-как», должно быть, она гадала просто по руке.

– У вас закаленный в житейских бурях характер, сказала она старухе, которую привела к ней забота о ее лавке, – вы привыкли навязывать окружающим вашу волю, вы Козерог. Вы энергично и уверенно держите в руках руль вашей жизни и в конечном счете восторжествуете. Вы должны, однако, остерегаться двух страстей, бушующих в вашей душе, и не должны чрезмерно доверять даме, имя которой начинается на букву Б. Она может помешать вашему счастью. В июне будущего года будьте особенно осторожны, потому что Сириус будет находиться под знаком Весов, что для вас неблагоприятно. Но я не вижу других опасностей, которые могли бы вам угрожать. Один шиллинг, дамочка!

Мэри все это запомнила от слова до слова, она даже чуточку посмеялась над гадалкой. Тем не менее она не прочь была узнать и свою судьбу, но старухе стало дурно, потому что она с утра ничего не ела.

– Хочется знать, как и что, – говорила Мэри, – а где узнаешь?

После неудачной попытки связаться с «Зеркалом» Мэри в пятницу утром опять побежала в антикварную лавку Фанни Крайслер. Фанни пришла в ужас от ее вида и на все утро оставила ее у себя: она рассчитывала, что Мэк зайдет к ней. Но Мэк не зашел, и в полдень обе женщины отправились к нему на дом в Нанхед, хотя Фанни знала, что Мэку это будет неприятно.