— Ты самый упрямый из всех мужчин, что я встречала в жизни.
— Принимаю это за комплимент.
— Это не комплимент, уж поверь мне. — Она поморщилась. — Я бы предложила оставить тебя, но могу я одолжить у тебя кое-что из одежды?
— В моей ты утонешь, — вздохнул Ксавьер. — Машинка, наверное, уже все достирала. Пойду положу твои вещи в сушилку.
— А можно мне пока взять футболку или еще что-то? Потому что мне бы не хотелось здесь оставаться. — В его постели. Где простыни до сих пор теплые от соединения их тел.
— Конечно.
Ему явно было неловко.
— Мм, ты не могла бы отвернуться?
— Ладно.
Ксавьер нахмурился:
— Что смешного?
Похоже, он успел заметить промелькнувшую на ее лице усмешку.
— Мы только что занимались сексом. Жарким сексом. Голышом. Поздно уже смущаться, Ксав.
— Да, ты права. — Он взял себя в руки и подошел к комоду.
Она знала, что надо бы ей отвести взгляд. Но видит Бог, сделать этого не могла. Ксавьер Лефевр был самым совершенным мужчиной из всех, что она встречала. Настоящий красавец. И она так его хотела.
Он натянул трусы, потом достал из шкафа шорты и футболку.
— Бери что найдешь, — сказал он, махнув рукой на шкаф. — Я буду внизу. Если хочешь принять душ, у меня в ванной есть чистые полотенца.
Чистые полотенца и гель для душа с древесным запахом. Когда она им воспользовалась, ей стало казаться, что Ксавьер все еще держит ее в своих объятиях. Аллегра вытерлась, обернула волосы полотенцем и пошла искать, что ей надеть. Ничего лучше, чем его хлопковая белая рубашка, она не придумала. На ней она была как короткое платье.
Ксавьер широко распахнул глаза, когда она вошла, в них промелькнуло яростное желание.
Господи, он и правда самый упрямый из всех мужчин, что она встречала в жизни. Неужели он не понимает, что эти чувства, которые они друг к другу испытывают, никуда не денутся?
— Кофе? — спросил Ксавьер.
— Нет, спасибо.
— Я бы предложил прогуляться по саду, но там опять дождь идет.
— Ксав, можешь говорить, сколько захочешь. Это все равно не пройдет.
— Пройдет.
Она подошла к нему и накрыла его руку своей:
— Позволь кое-что для тебя сделать. — По крайней мере, она могла вернуть ему ту радость, которую ему когда-то приносил рояль в библиотеке. Как когда-то Гарри заново научил ее наслаждаться музыкой.
— Что? — настороженно спросил он.
У нее сердце слезами обливалось, когда она на него смотрела. Ксавьер действительно никому и ничему не мог довериться.
— Пойдем со мной. Дай мне избавить тебя от плохих воспоминаний.
Он вздрогнул, когда она села за рояль:
— Только не Дебюсси.
— Не буду, — сказала она и заиграла ту песню, которую тогда слышала у него в машине, потом начала тихонько подпевать. — Судя по тому, как громко ты слушаешь в машине музыку, ты поешь, когда водишь. Подпевай.
Он долго боролся с собой, но, в конце концов, все же запел. Голос у него был чистый и сильный.
— Видишь? Не так уж это и плохо. Так я поднимаю себе настроение, когда мне грустно, Ксав, это лучше всего помогает. А теперь назови еще какую-нибудь песню.
Он моргнул:
— Ты можешь любую сыграть вот так запросто?
— Могу, если знаю мелодию. — Она закатила глаза. — Не смотри на меня так. Это нетрудно, если играешь долгие годы и знаешь ноты.
— Элли, обычные люди так не могут.
— Могут. И не говори мне, что я унаследовала родительский талант к музыке. — Дальше она заиграла песню «Битлз», он смиренно начал подпевать.
К тому времени, как она закончила играть, он несколько повеселел, но рядом с ней все еще не садился.
Аллегра закрыла крышку рояля, подошла к нему и положила руку ему на щеку:
— В жизни есть много хорошего, Ксав.
Он удивился:
— Но как? Ведь ты почти не виделась с родителями, когда росла, и…
— У меня был Гарри, — просто сказала Аллегра. — И он показал мне, что музыка может приносить радость, когда я была совсем маленькая… — Она сглотнула предательски подступившие к горлу слезы. — Не обращай на меня внимания.
Он притянул ее к себе:
— Как бы мне хотелось, чтобы все было по-другому, Элли. Но во мне что-то сломалось десять лет назад. Я только сделаю тебе больно. А я этого не хочу. — Он прижался щекой к ее волосам. — Так будет лучше для нас обоих.
— Это прозвучало бы более убедительно, если бы ты меня сейчас не обнимал, — сказала она, и тут же об этом пожалела, потому что он быстро разжал объятия.
— Пойду посмотрю, высохла ли твоя одежда, — сказал Ксавьер.
Он трусит, они оба это знают. Не нужно торопиться. Он ей поверит, просто на это уйдет чуть больше времени.
