Требуется Золушка средних лет - [8]

— Да не ей я верю, а фактам. Фактам!

— Да любые факты можно истолковать по-разному. А то ты не знаешь?

— Она не опровергла ни одного.

— Послушай, сын, сядь. Я тебе кое-что расскажу, чтобы ты не был таким самоуверенным. Хотя, может, и не стоило бы…

И Елена Ивановна сочла возможным в сложившейся ситуации раскрыть доверенную ей Лелину тайну.

— Такая женщина была рядом с тобой, а ты не разглядел, — с горечью закончила она.

— Мудрено было разглядеть, — усмехнулся Буданов, вспоминая свою странную секретаршу.

— Конечно! Если смазливая физиономия заменяет человеческую душу. А ты подумал, как надо любить, чтобы решиться на такое, лишь бы чуть-чуть приблизиться к своему кумиру, к тебе то есть…

— Ты сама себе противоречишь!

— В чем же?

— Ну, ведь это только ее версия, а ты веришь безоговорочно.

— Да у нее на лбу написано…

— А я, в отличие от тебя, по лбам читать не умею!

— Вот поэтому и имеешь то, что имеешь!

Спор грозил перейти в настоящую ссору, но в дело вмешался настойчивый звон колокольчика, и Буданов, чертыхаясь, пошел посмотреть, кто же это так жестоко терзает кнопку звонка.

За калиткой переминались с ноги на ногу три вихрастых пацана.

— Вам кого, ребята? — строго спросил Буданов.

— Мы, это, слыхали… Не у вас тут тетеньку обокрали?

— Ну, допустим.

— Мы, это, сумку нашли вон у Димки на огороде. А мамка сказала, чтоб вам снесли, показали. Но там только бумажки и ключи. Денег не было, честное слово.

Буданов взял дерматиновый портфельчик, бегло осмотрел его содержимое и сказал:

— Спасибо, ребята, вы мне очень помогли. Заходите. Вознаграждение вы заслужили…

Елена Ивановна стояла на крыльце и все слышала. Она выразительно посмотрела на сына:

— Вот тебе и ответы на все вопросы, Фома ты неверующий…

7

Очки съехали на нос. Леля сняла их и швырнула в ближайшую урну. Сейчас она придет домой и сбросит все эти ужасные тряпки, как опостылевшую лягушачью кожу. Жаль, что волосы пришлось отрезать. Но ничего: волосы не зубы — отрастут.

И ради кого она пошла на такие жертвы? Ради этого ничтожного… Петушка?!

Не успела подлая Люська переступить порог, как он тут же растаял и вцепился в нее, как собака в кость.

Вог и отлично. Как говорится, баба с возу… А она еще встретит своего человека, не чета этому легковерному тирану. И будет счастлива. Обязательно будет!

Она же растеряла всех друзей! Боялась, что кто-нибудь увидит ее в этом дурацком обличье. Когда она последний раз была в театре? О, она все наверстает! Накупит себе новых стильных нарядов, самой дорогой косметики, духов, белья! Пустится во все тяжкие!.. Вот только поплачет немного, совсем немного, чуть-чуть…

На следующий день Буданов позвонил в дверь Лелиной квартиры. Щелкнул замок, и она возникла на пороге: волосы схвачены в два веселых хвостика, руки и кончик носа испачканы мукой, короткие шорты и малюсенький, по случаю жары, топик на тоненьких бретельках.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Наконец Буданов спросил:

— Пироги печете?

— Нет! — дерзко ответила Леля. — Готовлю гипс для пересылки агентурных данных.

— Ну что за глупости! — поморщился Буданов. — Вы позволите мне войти?

— Ну, если вы не боитесь замарать свою безупречную репутацию… — посторонилась Леля.

— Очень остроумно. — Он шагнул в квартиру. — Я пришел сюда совсем не для того, чтобы с вами пикироваться…

— Не хотите ли вы меня перевербовать?! — деланно изумилась Леля.

Буданов сдержался.

— Я виноват перед вами… Пульхерия Егоровна, и хочу извиниться. — Он открыл дипломат и достал дерматиновый портфельчик. — Мальчишки нашли и принесли нам вчера вечером вместе с содержимым, — пояснил он. — Здесь ваши ключи, а бумаги я забрал…

— Так вот чему я обязана своей реабилитацией! — взвилась Леля.

— А что я должен был подумать?! Что всепоглащающая мечта устроиться секретаршей на нашу фирму заставила молодую умную девушку превратить себя в кикимору?! Или вами двигали какие-то иные… чувства? — вдруг лукаво прищурился он.

Леля молчала.

— Ну вот и отлично! — подытожил Буданов. — Выходите завтра на работу, и забудем об этом неприятном инциденте.

— Я никогда больше к вам не вернусь! — гордо заявила Леля. — Это мое последнее слово, а своих решений я не меняю.

— Значит, это были какие-то иные чувства, и весь маскарад…

— Не было никаких иных чувств! — вспыхнула Леля. — Я действительно мечтала… и завтра же выйду на работу.

— Спасибо. Вы очень принципиальны, — Не удержался он.

— А вы… А вы, пожалуйста, учтите, что отныне я буду выглядеть так, как это нравится мне, а не вам, если это вас, конечно, устроит.

— Меня это устроит. Вы же не явитесь на работу в пижаме или, скажем, в лыжном костюме, несмотря на всю свою изобретательность? Я надеюсь…

Леля даже отвечать не стала на эти мелкие подколы, и Буданов удалился. А она вернулась на кухню, поставила в духовку яблочный пирог и набрала номер Катерины.

В половине девятого утра Леля, как обычно, переступила порог своей фирмы, приветливо кивнула охраннику и направилась было к лифтам, но тот решительно преградил ей дорогу.

— Не так быстро, сударыня. Ваш пропуск, пожалуйста.

— Да ты что, Коля, меня не узнал? — удивилась она, доставая из сумки пластиковую карточку.