Требуется влюбленное сердце - [9]

– О господи, – она вздохнула, – российский маркетинг, бессмысленный и беспощадный.

– Зато ярко и сразу запоминается.

– Большое агентство?

– Нет, не особо. Но я так понял, что дела у них идут – в клиентах несколько фирм, сеть супермаркетов и кинотеатр. Услуги личных охранников они тоже предоставляют, но сейчас практически нет спроса.

– Понятно. Значит, скорее всего, Жильцов и Полосин знакомы могли и не быть. Наверное, это результат, – черкая что-то в ежедневнике, пробормотала Лена. – Спасибо вам, Саша. Завтра с утра поезжайте в модельное агентство жены Жильцова, там тоже поспрашивайте.

– Вот семейка, да? У него агентство, у нее тоже…

– Каждый делает то, что считает для себя приемлемым. Кому-то нравится вращаться среди дизайнеров и фотографов, а кому-то среди желающих защитить свое имущество. Спасибо, Саша, вы свободны, – сказала она, и Левченко, попрощавшись, собрал свои листочки и вышел.

«Мне надо у Никиты спросить, не сталкивался ли он по работе с этой Дарьей Жильцовой, – вдруг подумала Лена. – Ведь он недавно делал фотографии для каталога детской одежды, где-то ведь брал моделей». Она сама еще не поняла, почему вдруг это пришло в голову, но внутренний голос не умолкал, хотя Лена знала: подобный вопрос может рассердить Кольцова, он вообще не любил, когда она заговаривала о его работе. В последнее время Никита ходил мрачный и всем недовольный, и Лена догадывалась о причине: его выставку довольно жестко раскритиковал какой-то известный столичный фотограф, посетивший ее. Он довольно резко выразился о манере Кольцова выстраивать композицию и неумении делать портретные снимки. В душе Лена была с ним согласна – у Никиты лучше выходили натурные съемки, а вот людей он снимал довольно странно, ухитряясь подчеркнуть недостатки и совершенно не заметить достоинств. Лена думала, что это оттого, что Никита относился к людям без должного внимания, а зачастую и с презрением, смотрел свысока и не пытался увидеть что-то внутри, а без этого – даже она это понимала – хороший снимок получить невозможно. Фотограф, не любящий людей, – это как моряк, ненавидящий воду. Разумеется, Кольцов довольно негативно выразился о критике и его работах, но Лена украдкой нашла в Интернете фотографии и поразилась тому, насколько они отличались от сделанных Никитой. Критик не поленился и отснял несколько фотосессий с теми же моделями, что работали с Никитой для выставки, и это были совершенно другие люди. Если положить рядом два снимка, то невозможно было сразу сказать, что на них одна и та же модель. Это открытие неприятно укололо Лену, и она ничего не сказала Никите, но и поддерживать разговоры о зависти и «столичном пафосе заезжего гастролера» тоже больше не стала. Просто сделала для себя вывод: Кольцов плохой фотограф, и только то, что в городе он, пожалуй, единственный, у кого есть какое-то специальное образование и публикации в различных журналах, сделало его здесь звездой. На столичном уровне он затерялся бы далеко не в первой сотне.

Стоило ей вспомнить о Никите, как она бросила взгляд на часы – обещала, что сегодня придет пораньше, он должен был ночевать у нее. Конечно, часы показывали половину седьмого, и приехать раньше его она уже не успеет.

Никита ждал ее у подъезда, прохаживался туда-сюда с закинутым на плечо кофром и недовольно поглядывал в сторону остановки. Машину Лена с утра завести не смогла, и она теперь стояла на парковке.

– Что же ты не заходишь? – спросила Лена, подходя. – Ведь есть же ключи.

– Я их оставил в другой куртке.

– Позвонил бы.

– Зачем? Ты сказала, что придешь вовремя. Отсвечиваю здесь, как влюбленный подросток. – Эти слова он повторял постоянно, если вдруг приходилось ждать Лену на улице, и она никак не могла понять, что плохого в том, чтобы казаться влюбленным.

– Прости, задержалась: новое дело. Идем, ты весь холодный, – дотронувшись до его руки, примирительно сказала она.

Вошли в квартиру. Лена щелкнула выключателем и почувствовала, как внутри разливается тепло – так бывало всегда, когда Никита приходил к ней. В такие моменты она готова была закрыть глаза на его тяжелый характер, на вечные придирки и недовольство. Ей так хотелось чувствовать себя любимой и нужной, так хотелось быть частью его жизни, что никакие доводы и очевидные факты не доходили до ее сознания. Вот есть он – и есть она, они вместе, и все остальное совершенно неважно.

Никита сразу прошел в ванную и зашумел водой – она знала эту его привычку сразу смывать с себя все, что произошло за день, словно менять кожу. Она же, быстро переодевшись в домашнее платье, бросилась в кухню и занялась приготовлением ужина, мысленно похвалив себя за то, что вчера после работы заехала в супермаркет и купила все что нужно.

Кольцов с мокрыми после душа волосами уселся за стол в углу, вытянул ноги на табуретку и закрыл глаза.

– Устал? – сочувственно спросила Лена.

– Да, – не открывая глаз, произнес он. – Скорее бы сессия и отпуск.

Это была довольно скользкая тема – отпуск. У Лены он снова пришелся на осень, и возможности поехать куда-то вместе опять не было. Кольцов же никогда не проводил лето в городе, едва заканчивалась сессия у его студентов, он набирал заказы и уезжал или за границу, или куда-то на юг, к морю, совершенно не считаясь с тем, что Лена остается. Ее это обижало, но даже заговаривать на эту тему она не хотела, опасаясь, что он снова вспылит и скажет, что не обязан менять свои планы и привычный уклад жизни из-за нее.