Транзитом до Скорпиона - [50]

Стрела сразила возничего, пронзив его насквозь, град новых стрел просвистел там, где только что была моя голова, звякая и оперяя панель управления. Аэробот дико запрыгал…

И взлетел, как пробка, по дуге. Ветер подхватил его и погнал в лунном свете.

Далеко внизу раздавались крики.

Я столкнул возничего с наклонного сиденья и выкинул за борт.

А затем беспомощно уставился на управление.

— Оно сломано, Дрей Прескот, — подтвердила подозрения Делия из Дельфонда. — Аэробот неуправляем.

Ветер все быстрее и быстрее нес нас над городом. В одно мгновение громадные здания уменьшились в размерах и стали похожи на кубики на полу в детской. Потом они исчезли в лунном мареве, и мы остались одни, беспомощно дрейфуя над поверхностью равнин под лунами Крегена.

Глава 16 В ВЕЛИКИХ ПРЕРИЯХ СЕГЕСТЕСА

Если вы скажете, что Креген, ввиду его двух солнц, обладает неумеренным, чтобы не сказать чрезмерным, числом лун, я могу только ответить, что природа вообще по сути своей избыточна. Таков уж Креген. Дикий, жестокий и прекрасный, беспощадный к слабым и неумелым, терпимый к честолюбцам и наемникам, положительно щедрый к смелым и неразборчивым в средствах. Креген — планета, где достоинства иные, чем у нас на Земле.

Земная Луна и планета Марс, которая относительно невелика, как я понимаю, возникли из отлетевшей расплавленной земной коры во времена, когда шел процесс образования солнечной системы. Таким образом в космосе пропало что-то около двух третей земной коры, лишив нас большей площади поверхности суши и, соответственно, более глубоких морей. На Крегене улетучилось лишь около половины первоначальной поверхности, образовав не одну луну и планету, а семь лун. Астрономически это вполне допустимо.

Из девяти островов Крегена ни один не уступает по площади Австралии. Есть, конечно, бессчетное количество островов поменьше, рассеянных по морям, и никто толком не может сказать, кто или что там живет.

Мы — Делия с Синих гор и я, Дрей Прескот, летели на поврежденном аэроботе в глубь Великих Равнин континента Сегестес.

Разговаривали мы мало. Я — от того, что ощущал в девушке обиду на меня, естественные чувства негодования и презрения, какие она должна была испытывать ко мне, несмотря на мое преклонение перед ней, не имеющее себе равных ни на Земле, ни на Крегене. Но Делия по-прежнему не знала — и не должна была знать — о моей эгоистичной страсти.

Сперва Делия отказалась от предложенного алого плаща; но перед рассветом, когда Дева-с-Множеством-Улыбок побледнела на небе и стало прохладно, она согласилась его принять. Взошло красное солнце. Это солнце в Зеникке называли Зим. Зеленое солнце называли Генодрас. Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь знает все великое множество названий солнц и лун Крегена, бытующих на планете.

— Лахал, Дрей Прескот, — сказала Делия, когда над горизонтом появился краешек солнца.

— Лахал, Делия с Синих гор, — ответил я. Говорил я мрачно, и моя неприветливая физиономия, должно быть, угнетала ее, так как она резко отвернулась. Я увидел, что она рыдает.

— Если ты заглянешь в черный ящик под штурвал, — произнесла она через некоторое время все еще приглушенным голосом, — то найдешь там пару серебряных шкатулок. Если ты сможешь раздвинуть их, хоть самую малость…

Я последовал указаниям. Там действительно стояли две почти соприкасающиеся серебряные шкатулки, и я, крякнув, развел их в стороны. Аэробот стал плавно снижаться.

Я искренне удивился.

— Почему ты… — начал было я.

Но Делия повернулась ко мне великолепно-округлым плечиком и посильнее закуталась в алый плащ — и я воздержался от вопросов.

Наконец мы приземлились, и я оказался на равнинах, где провел пять насыщенных событиями лет. Я снова стал кланнером. За исключением одного вокруг меня не было никаких кланов.

Единственным оружием, которым мы располагали, был кинжал, а также наши руки и мозги.

Вскоре я поймал дикого букса — хорошая еда, если изжарить его, обмазав глиной, чтобы удобнее было удалить иглы. Мы напились из чистого ключа и сидели у костра. Я любовался красотой Делии и находил в душе способность быть довольным.

Мы находились на широкой и плодородной полосе земли, что примыкает к морю, в которое впадает Никка, называемому здешними жителями Морем Заката, поскольку находится на западном краю континента. Оно напоминает мне теперь о море, в которое погружается солнце в Сан-Франциско с его фантастическими видами. Мы находились на окраине Великих равнин. Зеникка черпает свои доходы — рабов, минералы из рудников и продукты с полей — не только с глубины материка, но и со всего побережья. Я питал надежду, что нам повезет и какой-нибудь караван наткнется на нас прежде, чем мы решим возвращаться в город пешком.

Я решил подождать с неделю. Возможность, что нас найдут кланнеры, особо не радовала. Я не мог надеяться, что это будут люди из клана Фельшраунг или Лонгуэльм. Любой же другой клан окажется враждебным. И тогда девушка сильно затруднит переговоры.

Мы прождали шесть дней, прежде чем увидели караван. За это время я обнаружил, что трещина в стене, которая отделяла меня от Делии, несколько расширилась. Делия начала терять холодную сдержанность и становиться импульсивной, прекрасной, своенравной девушкой, какой была на самом деле. Она не рассказывала мне ни о Дельфонде, ни о семье, ни о прошлом. А я так и не расспросил единственных людей, способных сообщить мне, где находится Дельфонд — в Доме Эвард, — а рабы о нем не ведали.