Транссибирский экспресс - [40]
Пора идти...
Он еще раз взглянул на свое отражение в зеркале и вышел в коридор. Остановился против двери купе дипломата, прислушался, потом прошел чуть дальше и встал рядом с дверью пятого купе так, чтобы можно было одним рывком ее распахнуть.
Исида выглядел спокойным, только присмотревшись, можно было заметить некоторое напряжение в его чуть подавшейся вперед фигуре...
А Чадьяров продолжал листать журнал.
Александра Тимофеевна несколько раз мелко перекрестилась, потом осторожно начала надевать перчатку. Пальцы слушались плохо, соскальзывали с тонкой лайки... Теперь она больше ни о чем не думала, лишь бы до первого выстрела сделать все совершенно бесшумно.
Она медленно и осторожно нащупала под платком пистолет, подтянула его повыше, удобно взялась за рукоятку и тихо, насколько было возможно, спустила предохранитель.
Чадьяров перевернул страницу журнала.
Александра Тимофеевна приставила ствол пистолета вплотную к стене.
Чадьяров небрежно шелестел страницами. На самом же деле он испытывал огромное напряжение и в любую секунду был готов к прыжку. Этот звук он не смог бы спутать ни с чем: внизу щелкнул предохранитель. Что же теперь? Боевая пружина лежала у него в кармане. Именной пистолет из желтого чемодана выстрелить не должен. Ну а если у Демидовой есть другое оружие? Нет, Чадьяров довольно внимательно осмотрел все вещи Александры Тимофеевны. В те редкие минуты, когда она оставляла Фана одного, он не терял времени даром. Это во-первых. Во-вторых, он не мог не заметить, что один ремень на желтом чемодане не застегнут. Значит, его открывали. Ну а если пистолет проверили и обнаружили неисправность?..
Как все обернется дальше, Чадьяров не знал. Он сделал что мог, на что был способен. И сейчас, ловя каждый шорох с нижней полки и готовый к самому худшему, Чадьяров шумно перелистывал страницы.
Задержав дыхание, Александра Тимофеевна плавно положила палец на спусковой крючок, нажала. Выстрела не последовало. Она резко нажала еще раз, еще — то же самое. Забыв об осторожности, она судорожно щелкала предохранителем, вновь несколько раз нажала на спусковой крючок — тщетно.
По виску Чадьярова катилась капелька пота. Он слышал прерывистое дыхание Демидовой и теперь уже был совершенно уверен, что в руках ее то самое оружие, которое везли в тайнике.
Шнайдер посмотрел на часы. Время прошло, выстрела не последовало. Внутренне он уже подготовился к тому, что операция срывается, но все-таки в эту минуту страх перед неведомой силой овладел им.
Вначале все казалось просто и ясно: с одной стороны, Сайто, которого нужно убить, с другой — руководимая Шнайдером группа, которая это сделает.
Но откуда-то появилась таинственная третья сила... Как бороться с ней?..
В недоумении был и Исида. Он отцепил побелевшие пальцы от поручня, за который держался в коридоре, посмотрел на часы. У двери пятого купе прислушался: тихо. Некоторое время он в нерешительности переминался с ноги на ногу, видимо прикидывая, как поступить дальше, потом быстро пошел по вагону и постучал к Шнайдеру. Вошел в купе, закрыл за собой дверь, но ничего не успел сказать: сильный удар свалил его с ног. Не дав Исиде упасть, Шнайдер схватил его за лацканы пиджака, бросил в кресло, прижал голову к стене.
— Я... я... — пытался что-то сказать ошеломленный Исида.
— Почему не стреляет? — с яростью зашипел Шнайдер.
— Не знаю...
Шнайдер ударил Исиду в подбородок. Тот гулко стукнулся о стену затылком, на мгновение потерял сознание. Шнайдер плеснул ему в лицо остатками чая. Японец открыл глаза.
— Кто тебя подослал, говори?.. Обвести меня хотели? Официантом сделать? А ну говори! ел
— Я не понимаю... — с трудом выдавил Исида.
— Поймешь! — Шнайдер взвел курок. — Кто меня должен был убить? Кто сорвал операцию? Кто тебе писал записки? Ну!
Японец замотал головой, вытер окровавленный рот.
— Кто здесь еще едет?
— Не знаю...
— А вот это знаешь? — Шнайдер выхватил из кармана мандат, ударил им наотмашь Исиду по щеке: — Это знаешь? Кто мне подложил? Хотели, как того барана?
Исида вдруг резко распрямился и головой ударил Шнайдера в живот. Потом сверху двумя руками — по шее. Шнайдер упал на колени, но тут же, схватив Исиду за ноги, что было силы дернул на себя. Тот рухнул, свалил со стола пишущую машинку. Посыпались бумаги, газеты, разбился стакан.
Не помня себя от ярости, Шнайдер ударил Исиду ногой, потом еще и еще...
Александра Тимофеевна распахнула дверь. В пустынном коридоре ветер тихо шевелил белые занавески. Исиды не было! Значит, если бы она выстрелила, никто бы не ворвался в купе, и тогда...
— Боже мой! — прошептала Александра Тимофеевна, холодея.
Она обернулась, и Чадьяров увидел ее бледное лицо с бескровными прыгающими губами.
Фан с недоумением смотрел на «жену».
Поезд замедлял ход. Мимо купе пробежал проводник:
— Стоим две минуты! Просьба не выходить!
Но Александра Тимофеевна, похоже, ничего не слышала. Еще секунду стояла в оцепенении, смотрела невидящим взглядом куда-то мимо Чадьярова, потом сорвалась с места. Дернула ручку двери в купе Шнайдера. Там было заперто.
Александра Тимофеевна вернулась к себе, захлопнула дверь и, рыдая, повалилась на постель.
Книга знаменитого режиссера и актера Никиты Михалкова – замечательный пример яркой автобиографической прозы. Частная жизнь и творчество сплетены здесь неразрывно. Начав со своей родословной (в числе предков автора – сподвижники Дмитрия Донского и Ермака, бояре Ивана Грозного и Василий Суриков), Никита Михалков переходит к воспоминаниям о матери, отце – авторе гимна СССР и новой России. За интереснейшей историей отношений со старшим братом, известным кинорежиссером, следует рассказ о своих детях – Ане, Наде, Степане, Артеме.Новые, порой неожиданные для читателя грани в судьбе автора открывает его доверительный рассказ о многих эпизодах личной жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это мои записные книжки, которые я начал вести во время службы в армии, а точней, на Тихоокеанском флоте. Сорок лет катались они со мной по городам и весям, я почти никому их не показывал, продолжая записывать «для памяти» то, что мне казалось интересным, и относился к ним как к рабочему инструменту.Что же касается моих флотских дневников, вообще не понимаю, почему я в свое время их не уничтожил. Конечно, они не содержали секретных сведений. Но тот, кто жил в советское время, может представить, куда бы укатились мои мечты о режиссуре, попадись это записки на глаза какому-нибудь дяденьке со Старой площади или тётеньке из парткома «Мосфильма».
Что думает о любви и жизни главный режиссер страны? Как относится мэтр кинематографа к власти и демократии? Обижается ли, когда его называют барином? И почему всемирная слава всегда приводит к глобальному одиночеству?..Все, что делает Никита Михалков, вызывает самый пристальный интерес публики. О его творчестве спорят, им восхищаются, ему подражают… Однако, как почти каждого большого художника, его не всегда понимают и принимают современники.Не случайно свою книгу Никита Сергеевич назвал «Публичное одиночество» и поделился в ней своими размышлениями о самых разных творческих, культурных и жизненных вопросах: о вере, власти, женщинах, ксенофобии, монархии, великих актерах и многом-многом другом…«Это не воспоминания, написанные годы спустя, которых так много сегодня и в которых любые прошлые события и лица могут быть освещены и представлены в «нужном свете».
«Русская цивилизация» и «русский либерализм», прошлое, настоящее и будущее России и русского мира, свобода слова и личная ответственность, украинский вопрос, проблемы школьного образования в нашей стране – вот лишь небольшой круг тем, поднимаемых в данной книге известным режиссером и актером Никитой Михалковым.Книга написана по мотивам авторской программы Никиты Михалкова «Бесогон ТВ», каждый выпуск которой на федеральном канале Россия 24 собирает многомиллионную зрительскую аудиторию.В этой книге автор возвращается к историческим аспектам развития России, дает личную оценку социальных и политических процессов, происходящих как внутри нашей страны, так и в мире.
Сегодня в год столетнего юбилея двух русских революций мы предлагаем читательскому вниманию новое издание Манифеста просвещенного консерватизма под названием «Право и Правда».Его автор – выдающийся кинорежиссер и общественный деятель Никита Михалков.Надеемся, что посвященный российской консервативной идеологии Манифест, написанный простым, ясным и афористичным языком не только вызовет читательский интерес, но и послужит:«трезвым напоминанием о том, что время великих потрясений для России – это наша национальная трагедия и наша личная беда, и что век XXI станет для всех нас тем временем, когда мы начнём, наконец, жить по законам нормальной человеческой логики – без революций и контрреволюций».Книга адресована широкому кругу читателей.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.