Трансплантация - [2]

Шрифт
Интервал

— Правильно, Пётр Михайлович. Поддержим! За победу! В первом туре!

— Смотри, Степан Андреевич! От тебя теперь тоже многое зависит. Если мы с затеей нашей до выборов отстреляемся, то это, я тебе скажу, дополнительных пять-шесть тысяч голосов Кручилину добавит. — Подмигнув портрету мэра, Бубукин снова занял свое место на мягком удобном пуфике.

— Это как минимум! — вновь согласился с начальником главврач. — Впервые в мире трансплантация в условиях рядовой, считай, поселковой больницы. Не слабо?

— Не слабо, не слабо! Ты, Лисин, постарайся, а мы уж с Кручилиным СМИ на всю катушку подключим! Может, даже и федеральные. Пресс-конференцию сорганизуем. Они на такой… как там его… информационный повод… вспомнил же… как мухи на мед. А если еще коньяк с шампанским проставим… Так что старайся, Лисин, старайся! — Бубукин вновь попробовал выдохнуть кольцо, но опять неудачно.

— Постараюсь, Пётр Михайлович! Задача ясна — успеть с операцией!

— Смотри, если Кручилин на выборах пролетит, то нам с тобой прямая дорога… догадываешься, куда?

— Понятно куда — на биржу труда! — Лисин глупо улыбнулся.

— Стихоплет. Шекспир с Резником. — Бубукин не слишком высоко оценивает экспромт подчиненного. — А «сижу за решеткой в темнице сырой…». Это тебе в голову не приходит, а «…вскормленный на воле главврач молодой»? Так что, смотри!

— Да не нервничайте, Петр Михайлович, успеем. Все будет тип-топ.

— Что-нибудь держит, Лисин?

— После того как вам, Пётр Михайлович, удалось с «органами» договориться, можно считать, что почти готовы. Спасибо!

— Значит, не подвели органы? — Бубукин удовлетворенно хмыкнул. То ли от гордости за «органы», то ли от неожиданно вылетевшего изо рта ровного кольца дыма.

— Не подвели! Как обещали, так и доставили. Притом не просто хирурга, а Кольцова!

— Тот самый Кольцов? — Бубукин затушил сигарету, сдунул со стола оброненный пепел. — Сергей… как его там? Отчества не припомню…

— Да, Пётр Михайлович, тот самый. Сергей Иванович Кольцов. Профессор. Мировая величина. Сто двадцать успешных пересадок. Всего три неудачи. Всего три! Представляете! Познакомить? Он наверху, в ординаторской.

— Не надо, Степан Андреевич, — остановил главврача Бубукин. — К чему нам с тобой перегаром светиться. Не пойму только, как столь великий на поселение к нам залетел? Вроде «дело врачей», слава богу, уже неактуально. Две тысячи девятый на дворе.

— Не повезло Кольцову! В те самые его «три неудачи» какой-то дюже серьёзный чин попал. Не то депутат, не то судья, не то бандит.

— А тут одно другому не мешает. Зачастую очень даже успешно сочетаются. Сам знаешь. Ну-ка, Степан, налей ещё рюмец. — Бубукин придвинул свою рюмку ближе к Лисину.

— Куда катимся с этой коррупцией? Противно, честно скажу, — поморщился Лисин, разливая коньяк. — А чин тот серьёзный, короче, помер. Поговаривают, что и вины Кольцова вовсе даже не было, но шум нагнали неимоверный. Да и сам Кольцов нет чтобы в ногах высоких поваляться, зализать кому там что нравится. Так нет, не тот Кольцов! Против ветра пошел. Итог понятен! Колония-поселение и наша доблестная больница.

— Как говорится, нет худа без добра. — Бубукин поднял рюмку, понюхал содержимое, тоже поморщился. — Ну, давай, Лисин, за успех твоего, отдаю должное, амбициозного проекта!

— За успех нашего амбициозного проекта, Петр Михайлович! — Лисин тоже поднял рюмку. — Стрельнем так стрельнем!

— Кольцову всё правильно объяснил?

— Да так и объяснил, Пётр Михайлович. Как учили. Операция проходит гладко — через пару месяцев домой, Кольцов. Что-то не так — будешь, Кольцов, больным утки подносить, от звонка до звонка.

— А то и дольше!

— И это сказал. Так что он всё понял и уже операционную практически оборудовал. Не хуже чем в Склифосовского выглядит! Кое-что я временно из областной перетащил, чем горздрав помог, чем вы. Так что сложности теперь только с донором. Четвертая группа крови, резус отрицательный. Страшно редкая.

— Тем паче у нас… — Бубукин тяжело вздохнул, поднялся с пуфика, подошел к окну и, очень печально всмотревшись в неказистую даль, наконец подобрал слова: — У нас, в Мухосранске.

— В том-то и дело! — Лисин, похоже, не обратил внимания на начальствующую тоску. — Тут опять на вас вся надежда. А пока вы ищете, я могу клиента к операции готовить. Могу прямо сегодня принять. Только вместе с аппаратом для гемодиализа. Выпьете ещё, Пётр Михайлович?

— Налей по последней, — не заставил себя долго уговаривать Бубукин. — Аппарат хоть сейчас дам. Но смотри, Степан Андреевич, может, лучше подождать, пока донор не высветится. Как бы у тебя не сбежал. Опыт у Маракина, сам знаешь, какой. Пять побегов. В СИЗО ему понадежнее будет.

— Коньячок отменный. Утром голова свежая, как и не пил. — Лисин в очередной раз наполнил рюмки.

— Хорош, куда льёшь-то? — Бубукин вновь водрузился на мягкий пуфик.

— Вот бутерброд ещё берите. А шестого раза, Пётр Михайлович, не будет. Это он раньше бегал, пока здоровеньким был. А сейчас, Маракин ваш, куда он сбежит-то — на тот свет? А тут и донор, и Кольцов, и условия все. Притом «За сущие копейки!».

— Маракин такой же мой, как и твой. Думай, Лисин, чего говоришь. — Бубукин укоризненно покачал пальцем. — Но, в общем-то, ты прав. На свободе ему не то что двух почек не видать, скорее, последнюю больную отобьют.


Рекомендуем почитать
Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Ястребиная бухта, или Приключения Вероники

Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».


23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!


Не говори, что у нас ничего нет

Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Жить будем потом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.