Transhumanism Inc. - [8]
Но не всегда.
Папа начинал спекулировать ровно в восемь десять утра — потому что именно тогда включалась баночная биржа. Играл он по-крупному, ставя на кон серьезную часть своих активов, но вкладывался только в супернадежные банкирские фишки (что такое бондеривативы, Маня даже не пыталась понять). Риска практически не было, но и улов был мал: папа китом бороздил финансовое море, питаясь оседающим на усах планктоном.
Из-за формальностей биржевой торговли семья как бы лишалась на несколько секунд папиной поддержки всякий раз, когда он перемещал крупные средства между группами фишек — на время перезаключения контрактов снимались все гарантии, данные папой семье. Это был просто юридический глюк, но для системы Маня становилась золушкой. Потом контракты и доверенности регистрировались заново, и все возвращалось в норму — но зеркало четко показывало Мане эти несколько нищих секунд.
В восемь ноль девять из зеркала на нее смотрело прелестное девичье личико, еще сохранившее следы трогательной детской пухлости, и именно эта нежная одутловатость была, пожалуй, самым очаровательным его свойством. А в восемь десять происходило что-то неуловимое — и Маня видела толстощекую дуреху с невыразительными тусклыми глазами. В зеркале появлялась рожа, которую она прозвала про себя «куриный яйцеклад».
Куриный яйцеклад несколько секунд хлопал ресницами, а потом становилось понятно, что кажущаяся толстощекость — конечно, легкий недостаток, но скорее из тех милых изъянов, которые делают девичью красоту только совершеннее, придавая ей неповторимость и даже определенную порочность, чрезвычайно, конечно, прелестную…
«Ага, — понимала Маня, — бабки вернулись».
Так что Маня знала, как работает социальный имплант. Но вот каким образом это достигается, она понимала довольно смутно. Скажем так, на уровне схемы из учебника по трын-трану, которую пришлось заучить к зачету.
Больше ничего знать не требовалось — и слава богу, меньше надо было сдавать. Даже эту простую схемку могли зазубрить далеко не все, а уж если на зачете спрашивали про стрелочку с обратной связью, то исключительно с целью завалить и зарезать.
Квадратики на самом деле были устроены так сложно, что всего их замысловатого взаимодействия давно не понимал ни один человек в мире. Специалисты знали только про свою узкую область.
В лицее говорили, что имплант работает вместе с кукухой, поэтому ее обязательно надо носить — и не углублялись в детали. Зато один раз у Мани об имплантах зашел разговор с невидимым папой, и тот в нескольких простых словах разъяснил все, чего Маня не могла взять в толк.
— Имплант понимает мои мысли? — спросила она.
— Конечно нет. Имплант вообще ничего не понимает.
— А как он тогда может влиять? — Маня почувствовала, что все накопившиеся непонятки лезут из нее одна за другой. — Как он узнает, что я смотрю в зеркало? Откуда ему известно, что я вижу иллюмонад и кокосовые чипсы? Почему мне этого иллюмонада сразу хочется? Как он делает, что человек кажется привлекательнее, если у него больше денег?
Папа удивился — или, во всяком случае, сделал вид.
— А вам разве не объясняли в лицее?
— Нет. Нам только схему рисовали со стрелочками. По-моему, они сами не знают.
— Они знают, — ответил папа. — Ты, наверно, прослушала или прогуляла. У каждого продукта и человека есть QQ-код, который считывает твоя кукуха.
— Куку-код? — переспросила Маня. — Ошейник поэтому называют кукухой?
Папа засмеялся.
— Наверно. Такой же код есть и у тебя самой…
— Распознание лиц? — догадалась Маня.
— Зачем так грузить систему. Все гораздо проще. Твоя кукуха отслеживает код того, на что ты смотришь. Включая твое отражение. Когда он имеется, конечно. У кошки, например, никакого QQ-статуса нет, пока хозяева не купят спецошейник. А вот у слов он есть. Любой предмет, человек и идея воспринимаются сегодня вместе с их QQ-кодами. Кукуха их считывает, получает из сети текущие статусы и передает на имплант.
— При тебе тоже так было?
Маня тут же подумала, что вопрос нахальный и даже оскорбительный — но папа не обиделся.
— Почти, — ответил он. — А вот при моем дедушке была другая пара — мобильник и цифровые часы, которые выводили на экран почту. Супердорогую механику из белого золота с крокодиловым ремешком специально рекламировали так: «Не показывают почту!» Но часы без почты не всем были по карману. Потом появились смарт-очки, но долгое время их разрешалось не иметь. А теперь уже не спрячешься, хе-хе… Все поступает прямо в голову.
— Но откуда кукуха знает, что я вижу?
— Кукуха ничего не знает. Она просто передает QQ-код объекта в поле твоего восприятия на имплант.
— И что дальше? — спросила Маня.
— Дальше имплант активирует твои мозговые железы, и восприятие подсвечивается требуемыми нейротрансмиттерами и гормонами. Знаешь, как фасады домов ночью. Некоторые освещают, а некоторые нет. Освещают тем, кто платит.
— Да, — сказала Маня, — про социальную подсветку нам говорили, помню. Только не углублялись в подробности.
— Вся информация в открытом доступе. Достаточно поискать.
— Никто не ищет.
В этот раз папа смеялся долго.
— Наверно, — сказал он, — кукуха не подсвечивает. Мало того, по закону ты можешь спрашивать своего голосового помощника — ну эту вашу Афифу или Антишу…
