Transhumanism Inc. - [7]

Коуч вывел на экран большую стеклянную банку, в которой отражались солнце, лес и небо — и накрыл ею мозг.

— С научной точки зрения, — продолжал он, — вся так называемая «реальность» — такое же внутримозговое наваждение, как сон. Знакомый нам мир существует только внутри мозга. Запахи и цвета, вкусы и ощущения, идеи и смыслы, красота и безобразие, ненависть и любовь — их во внешнем мире нет. Все это фабрикуется человеческим мозгом из одинаковых по своей природе электрических импульсов, приходящих по нервным волокнам. Так не все ли равно, откуда они придут? Мозг не сможет отличить настоящие от поддельных. Вернее, электричество просто не бывает настоящим и поддельным. Смоделировать такие сигналы нелегко. Но эту задачу решили нейросети корпорации «TRANSHUMANISM INC.» — единственной на планете организации, которой разрешено собирать AI когнитивностью выше трех мегатюрингов. Соединить мозг со внешней церебральной сетью, имитирующей одновременно и тело, и мир оказалось серьезным вызовом — но уже на третьем поколении церебральных чипов задача была решена. Остальное вы знаете. Человеческая цивилизация стала постепенно принимать знакомые нам формы…

Коуч поглядел на Маню.

— У нас в аудитории сидят ребята, как бы соединившие в своей семье два мира — старый и новый. Один их родитель живет рядом с нами. А другой…

— В банке, — рявкнула какая-то дура у Мани за спиной.

Коуч кивнул.

— Да, сегодня чаще всего говорят именно так. Возможность перейти из одного мира в другой уже третий век является одной из главных социальных мотиваций человека — хотя по понятным экономическим причинам она открыта не всем…

В зале засвистели. Коуч виновато и понимающе улыбнулся — словно признавая, что произносит казенные слова. Дождавшись, пока свист и неодобрительное «бу-у» стихнут, он продолжил:

— Это первая из ветвей трансгуманизма — так сказать, парадная. Про вторую его ветвь вы и сами знаете. Мы про нее сегодня немного говорили…

— Когда? — спросила девушка в дворянском картузе.

Коуч постучал себя пальцем по темени. Выглядело это немного оскорбительно, но Маня тут же поняла, что он имеет в виду.

Социальный имплант в своем черепе. В ее черепе. И в черепе девушки, задавшей вопрос.

х х х

Как действует социальный имплант-нейролинк, Маня одновременно знала и не знала. Знала хотя бы потому, что каждый день тоннами глотала нейролинк-рекламу.

В общих чертах ее механизм объясняли и в младших классах, и на трын-тране. Производитель оплачивает продвижение продукта, часть вырученных денег идет на общественные нужды, а общество предоставляет производителю доступ к индивидуальным мозгам. Вроде честно.

На самом деле все было куда запутанней. Доступ к ее мозгам был не у общества, а у фонда «Открытый Мозг». Это был картель, куда входила целая туча фирм и корпораций. Но масть держала, конечно, баночная «TRANSHUMANISM INC.»

«Открытый Мозг» находился в крайне сложных отношениях с сердобол-большевиками: с одной стороны, непримиримый ценностный конфликт, а с другой — полная симфония, так что в политологии даже появился специальный термин: «конфлимбиоз». Фонд платил большие налоги за, как это деликатно называлось, «права продвижения», и так наполнялся бюджет.

«Открытый Мозг» обязан был допускать к очипованным мозгам не только международные и локальные бренды, но и сердобольские власти тоже — это было главным условием, на котором ему открывали рынок. Фонд так и делал, но пытался цензурировать сердобольскую пропаганду, чтобы не потерять лицо. А сердоболы пытались по возможности цензурировать революционные призывы «Открытого Мозга», чтобы не потерять головы. Это была невероятно сложная, постоянно балансирующая на грани скандала склока, серая зона, где сталкивались электронные лбы с разными повестками и интересами.

И все было бы нормально, если бы этой серой зоной не был Манин мозг.

Каждый день в лицее Маня проходила мимо механического вендора, в прозрачном животе которого стояли бутылки с иллюмонадом, сладкие чипсы и прочие карбонаркотики.

Вроде бы она знала, что сахар, поступив в большом количестве в кровь, превращается в ту самую целлюлитную рябь на ляжках и попе, из-за которой травятся снотворным или бросаются под конный трамвай.

И все равно — когда за стеклом появлялся какой-нибудь новый кислотно-голубой дринк или замаскированная под «йогурт» сахарная бомбочка, она чувствовала, что вся ее невысказанная девичья мечта плещется в этой маленькой пластиковой емкости.

Когда отдающий химией раствор сахара перетекал в ее желудок, тут же становилось непонятно — как она могла желать настолько бессмысленной процедуры? В общем, как секс — только не с парнем или девушкой, а с чужим рекламным бюджетом.

Маня знала, что чип работает избирательно, опираясь на ее личный профайл, поэтому «Открытый Мозг» не разворачивает ее мозги в сторону ювелирных украшений или дорогих лошадиных упряжек. В основном дринки и чипсы. Ну, еще дешевая косметика, всякие платья, рюкзаки и так далее. «Таргетируют, — вздыхала она, — понятно».

Но было кое-что гораздо более сложное для понимания и даже пугающее.

Как и все нормальные девочки, Маня проводила много времени перед зеркалом. И ей, в общем, нравилось то, что она видела.