Трансфер (ЛП) - [5]

— Разве это не должно быть записано в моей карте? Другой доктор уже задавал мне кучу вопросов, — в моем ответе больше дерзости, чем я хотела, но я не хочу больше отвечать на вопросы.

— К сожалению, у системы регистрации больничного компьютера в настоящий момент некоторые сложности, поэтому нам придется снова кое-что прояснить. Знаю, что доктор Левин провел уже несколько тестов, — он вытаскивает свой телефон. — Он должен подойти через минуту, чтобы снова поговорить с тобой.

Я закрываю глаза, мечтая, чтобы все это закончилось. Я просто хочу побыстрее с этим покончить.

— Хорошо.

— Что ты помнишь до момента аварии? О чем ты думала?

Мои веки закрываются, и я вспоминаю более детально. Картинки вспыхивают в моем мозгу.

— Я думала о своем… мой… Я даже не знаю как его назвать, — мой подбородок дрожит. — Я плакала, и я отвлеклась от дороги. Когда посмотрела вверх — увидела свет… Но… но тогда это было слишком поздно. Моя нога застряла в коврике. Я пыталась тормозить… — мой голос срывается на всхлип.

Рядом с моей кроватью доктор Монтгомери что-то быстро печатает в своем iPad. Интересно, что он пишет. Неужели он думает, что я сделала это специально? Что это не был несчастный случай. Что со мной что-то не так? Считает ли он меня невменяемой? Зачем они подослали психолога, чтобы поговорить со мной? Как я могу это выяснить?

Доктор Левин входит в комнату, отрывая меня от мыслей.

— Привет, Ева. Доктор Монтгомери, — говорит он, принимая устройство из рук Престона. Его глаза сужаются, когда он читает заметки, которые, должно быть, тот внес в мою карточку, и кивает доктору Монтгомери.

Доктор Монтгомери встает, достает из кармана бумажник и извлекает визитную карточку.

— Ева, я хочу оставить тебе мою визитку. Если я тебе понадоблюсь, пожалуйста, не стесняйся позвонить и записаться на прием. Тревога и приступы паники могут быть серьезными, и, если их не лечить, может произойти ухудшение состояния. Я думаю, что терапия может помочь тебе найти первопричины, которые приводят к такому состоянию, нужно просто найти правильный способ справиться с ними, — его пальцы касаются моих, и мягкие подушечки посылают мурашки по моей коже.

— Я действительно надеюсь, что ты позвонишь, и мы договоримся о встрече.

Я не уверена, что готова к этому. У меня пока нет желания сталкиваться лицом к лицу с тем, что преследует меня.

Прошло ещё несколько часов, я по-прежнему лежу в постели, ворочаясь и ворочаясь в ожидании возвращения доктора. Когда он, наконец, приходит, я испытываю облегчение и тревожное предчувствие одновременно. Все нормально. Только легкое сотрясение мозга и рекомендация проконсультироваться с психотерапевтом. Психотерапевт. Я могу это сделать? Могу ли я поговорить с кем-нибудь?

Мои руки становятся липкими, и вновь начинается покалывание в груди. С каждым мгновением страх растет все сильнее и сильнее. Я не знаю, как мне быть.

Я жду выписку, когда Сидни заходит в комнату и смотрит на меня.

— Что теперь? — спрашивает она, потирая шею.

— Мы ждем, когда меня выпишут, — я пытаюсь улыбнуться, но сомневаюсь, что мои глаза не выдают меня.

— Ты собираешься поговорить с психотерапевтом? Вы договорились о встрече с ним? — ее левая бровь выгибается, когда я качаю головой. — Что? Почему, черт возьми, нет?

— Ты издеваешься, Сидни? Ты его видела? Я должна быть в полном отчаянии, чтобы позволить такому красавчику видеть мое сумасшествие.

— Ну, тогда тебе лучше найти кого-то другого и быстро. Ты не видела себя, Ева. Ты была в ступоре. Я никогда в своей жизни не была так напугана. Ты должна поговорить с кем-то. Если не он, то кто-то другой в любом случае.

— Хорошо, я выбираю второй вариант… кто-то другой.

— Ты уверена? Я была бы не против поговорить с ним, видеть его, быть с ним, быть под ним, — она подмигивает. — Он чертовски великолепно выглядит.

Я не могу не рассмеяться. Сидни заставляет взглянуть на вещи по другому и чувствовать себя при этом лучше, пусть даже временно.

Много позже в тот же день меня выписывают из больницы. Сидни все время рядом, держит меня за руку и успокаивает, говоря, что все будет в порядке.

Когда мы выходим из больницы, она делает шаг вперед на дорогу и ловит такси. Слава Богу, что не приходится долго ждать, потому что я слишком физически и эмоционально истощена, чтобы просто поднять руку. Клянусь, я могу проспать после всего этого несколько дней. Все мое тело слабое и хрупкое. Наша машина ускоряется в потоке движения. Чтобы доехать до нашего дома, требуется всего несколько минут. Сидни платит водителю, и мы обе выходим.

На тротуаре многолюдно, и я вынуждена избегать столкновения с прохожими. Мои шаги медленные и неустойчивые, и преодоление короткого расстояния до двери вестибюля похоже на завершение марафона. Ветер безжалостно ударяет меня, заставляя чувствовать озноб и дрожь.

Наконец, мы входим в высотку и поднимаемся в нашу квартиру. На прикроватном столике я вижу совместную фотографию меня и Ричарда на моем выпускном из колледжа. Внезапно я снова не могу дышать. Стены плывут, поскольку каждый мускул напрягается в моей груди, причиняя невыносимую боль. Каждый звук моего сердца — это оглушительный стук, который грозит стать последним. Мой уровень кислорода уменьшается почти до нуля, так как каждый вздох приходит все быстрее и быстрее.