Транквилиум - [25]

Ванна добила ее. И, проваливаясь в белую бездну, Светлана успела подумать только: как он там? Жив ли?

Господи, только бы жив! Только бы – жив!

Горячим окатило сердце…

– Мистер Марин! Мистер Марин!

Глеб обернулся. Его нагнал Эразмус. Широко шагая, он размахивал зеленым мешком… да, тем самым мешком, трофеем, который так и провалялся полдня за баррикадой. Совсем забыл про него… Глеб повернулся и пошел Эразмусу навстречу.

– Меня Дабби послал. Это, говорит, ваш…

– Спасибо, Эразмус. Забыл я его.

– Тяжелый. Золото, что ли, там?

– Нет, бомбы. Не пригодились, слава Богу.

– И то правда. Я вам так скажу, мистер Марин: спасибо вам от нас ото всех. Ребята так и велели передать: спасибо, мол. Ни хрена бы без вас не получилось, так что вот. А так и сами почти все живые и незадетые, и бунтовщикам жопу надрали и перцем засыпали. Только непонятно все с этим бунтом, вот вы как хотите… А чего полковник вас затребовал, не знаете?

– Н-нет, пожалуй. Может, сказать что хочет.

– Да, начальство – оно такое… А может, лейтенантом вас назначат, за заслуги, вот.

– Это вряд ли. По возрасту не положено.

– То в армии, а в ополчении проще. Вот увидите, лейтенантом и будете и взвод получите. Эх, сам бы к вам пошел, честное слово! Да дело уже кончено, похоже… В общем, если вам надо будет чего: там, рыбы получше, или морду кому набить, или лодку – в Рыбной гавани меня всякая собака знает. И – вот вам моя рука, сэр!

– Вот вам моя, Эразмус. И спасибо, что догнали.

– О, пустяки…

Легкий ландольет ждал Глеба в сотне ярдов от въезда на мост: нервная лошадка не пошла туда, где все еще – пусть под парусиной, пусть чуть в сторонке, чтобы не мешать и не попадать под ноги, но – лежали убитые. Порученец, недовольный задержкой, прошипел что-то сквозь зубы. Глеб опустился на сиденье рядом с ним, бросил в ноги оба мешка: легкий – с остатками патронного запаса, тяжелый – неизвестно с чем. Вдруг и вправду золото?..

Солдат на козлах хлестнул лошадку, Глеб закрыл глаза – и тут же открыл. Ландольет останавливался у высокого парадного крыльца комендатуры порта, и порученец бесцеремонно толкал Глеба в плечо:

– Эй, мистер, приехали…

– Вижу, мистер, вижу, – Глеб дернул плечом. – Куда именно велел мне прийти полковник?

– Вас проводят, – бросил порученец и толкнул в спину солдата-кучера. Глеб еле успел выхватить свои мешки.

– Крыса, – сказал он в удаляющуюся темно-зеленую спину.

Да, здесь, похоже, повоевали всерьез… Окна были выбиты, стены стали рябыми. Над некоторыми окнами и над дверью уходили вверх языки копоти. Газоны вытоптаны, кусты смяты, огромное количество сучьев и веток, сбитых пулями, валяется повсюду…

И – тучи людей. Улей.

Гам и толчея.

Грубо проталкиваясь сквозь толпу сбившихся у подъезда обывателей, не успевших повоевать, а теперь яростно рвущихся добивать уже разгромленных, Глеб добрался наконец до дежурного офицера, пожилого флотского лейтенанта с изможденным и уже поэтому знакомым лицом.

– Никого не ведено пускать, – механически ответил дежурный. – Никого.

– Но полковник Вильямс специально посылал за мной, – сказал Глеб.

– О, да это же вы, – бессильно удивился тот. – Вчера вы были много моложе, – он попытался улыбнуться.

– Я вас тоже не узнал, – признался Глеб. – Мистер Пэтт, сэр?

– Второй этаж, направо и направо, – сказал мистер Пэтт. – Дверь, обитая красной кожей. Он там и ждет вас.

Полковник Вильямс был не один. По зеленому ковру, хрустя осколками стекол, грузно расхаживал седой длинноволосый и бородатый человек, комплекцией напоминавший ушедшего на покой борца-тяжеловеса. Он был в старомодном синем полуфраке с медными пуговицами и огромных бесформенных башмаках с кожаными ремешками вместо шнурков. В руке его была массивная трость, на которую он опирался.

– Вот и наш молодой герой, – сказал полковник и бросил быстрый взгляд на «тяжеловеса», и краем глаза Глеб уловил, что тот отрицательно качнул головой. – Я говорил вам про него, Ансон, вы помните, конечно… Глеб, познакомься: это Ансон Бэдфорд, рыцарь, мой предшественник и учитель.

– Очень приятно, – поклонился Глеб.

– Мы только что говорили о тебе. Поверь: только хорошее. Если хочешь, могу вкратце повторить тебе то, что рассказал дорогому учителю…

– Ки-ит… – с непонятной интонацией и непонятным выражением лица протянул мистер Бэдфорд.

(Вообще весь этот разговор надолго остался непонятным для Глеба. Сначала ему казалось, что эти двое старательно сбивали его с толку, чтобы он о чем-то не догадался; потом понял, что это была проверка, и он ее прошел, – но вот на что именно проверка? В конце концов, он узнал и это, но к тому времени его интересовали уже совсем другие проблемы…)

– Я быстро, – сказал полковник. – Итак, чуть более суток назад из поезда выходит молодой человек, который практически никого не знает в нашем городе, идет себе по набережной – и вдруг спасает утопающего. Утопающий, капитан-инспектор Кэмпбелл, лорд Стэблфорд, посылает его сюда, в этот самый кабинет, с вестью о мятеже на крейсере. Здесь мы беседуем, юноша после этого едет навестить своего спасенного, потом перевозит его в дом его сестры, где вскоре происходит загадочное убийство хозяина дома и пожар, вызванный поджогом. Наш герой вновь спасает капитана, вынеся его из огня. Перебравшись под крышу одной нашей общей знакомой, герой проводит там несколько часов в обществе капитана, его прелестной супруги и убитой горем сестры, а затем исчезает – для новых подвигов. Как мне сказал лейтенант Дабби, именно нашему герою всецело принадлежит идея захвата верхнего моста – а также воплощение этой идеи. Теперь мы знаем, что именно эта операция и оказалась решающей в деле подавления мятежа. Походя наш герой совершает еще несколько подвигов калибром помельче…