Трамвай идет в депо - [69]

Потом Крот постоял нерешительно в дверях, глядя, как я залезаю в кровать на негнущихся ногах, и сказал:

– Я позвоню завтра.

Я согласно кивнула и попросила его захлопнуть входную дверь, чтобы не вставать. Он двинулся в сторону выхода, но вдруг обернулся:

– По крайней мере, ты заработала себе на отдых и лечение.

Проваливаясь в обволакивающий черный сон, я прошептала:

– Нет, я не возьму с нее денег.

Сейчас за окном бушевали раскаты салюта, по телевизору шел пошлейший концерт, а я лежала в кровати с коробкой шоколадных конфет. Рядом со мной пристроился Пират, распластав свой роскошный хвост по соседней подушке. У меня не было ни сил, ни желания сгонять его на кресло.

– Валяй, спи, наглец. Недолго осталось, скоро домой поедешь.

Он, словно поняв, поднял голову и, посмотрев на меня, чуть слышно мяукнул.

Примерно в час ночи, когда я раздумывала, не лечь ли спать, раздался очередной звонок. Оказалось – Гарик.

– Мать! Ты мой герой! С праздником, кстати!

Я неразборчиво что-то пробурчала в ответ.

– Поверить не могу! Такое интервью с мэром! Да еще и прямо накануне ареста! У нас вся редакция на ушах стоит.

Я испугалась:

– Ты уже опубликовал?

– Конечно! Куй железо, как говорится.

– Меня, надеюсь, не упоминал?

– Не бойся, я помню про твое инкогнито. Интервью под вымышленным именем. Уже на сайте, если тебе интересно.

Я не поняла излишней радости друга:

– Там не было ничего выдающегося.

– Сам факт, Танька, сам факт! Мэр говорит, что непричастен к пропаже Одинцова, тогда как сам его и убил.

Я подтянулась на локтях, уселась поудобнее и включила прикроватное бра:

– А что, обвинение уже предъявлено?

– Пока нет официальных комментариев, но источники в полиции говорят, что он признался. Поет как птенчик. Поговаривают, ему еще какое-то дело пришьют. Мол, в связи с расследованием убийства Одинцова на свет вылезли и другие скелеты из его шкафа.

– Отрадно слышать.

– Я в шоке, что ты это записала! Не знаю, как тебя благодарить!

Он был навеселе. На фоне громко орала музыка. Какие-то люди звенели бокалами, и женский голос тоненько кричал, перекрывая остальных:

– Гаричек, хватит трепаться! Иди к нам…

– Сейчас, девчонки! – радостно заорал Гарик, даже не прикрыв динамик, чем оглушил меня.

– Вернись к жене, дубина, – поморщившись, проворчала я, – это будет мне наградой.

Кирьянову я позвонила сама.

– Ну как ты, девушка? – спросил он без приветствия. – Не хотел звонить, думал, спишь. С Новым годом!

– С Новым годом, – вяло ответила я, отправляя в рот последнюю конфету.

Она лопнула на языке и наполнила рот жидкой соленой карамелью. Меня затошнило от сладкого. Обычно я его не ем, но сегодня надо было чем-то себя поддержать.

– Ты там депрессуешь, что ли? – Даже сквозь расстояние я почувствовала, что мой друг нахмурился. – Не стоит, Тань. Если бы не ты, не спасли бы никого. Жену и дочь этот урод тоже планировал пустить в расход после праздника.

– Он сам это сказал?

– Да. Он это спел на допросе. А куда деваться? Жертвы похищения уже немного пришли в себя. Жена такие показания дает, закачаешься. Все, как ты говорила. И Буданов этот при деле оказался. Он участвовал в похищении. И секретарша во всем созналась.

– А убивал кто?

– Не поверишь, – усмехнулся Кирьянов, – сам мэр, своими нежными ручками.

Мне почему-то мгновенно вспомнилось, как пухлые красные пальцы мэра тискали кофейную чашечку в кабинете во время интервью.

– Не верю! Он дурак, что ли, сам мараться?

– Дурак не дурак, а застрелил не колеблясь, – ответил Кирьянов. – Это личное. Одинцов бизнес отдавать не захотел, деньгами делиться – тоже, да еще и компромат нарыл. Тут вопрос принципа – своими руками убрать конкурента. К тому же опыт мокрухи у него был. Но женщин убивал бы уже кто-нибудь другой – скорее всего, после того, как вечеринка закончилась. Охранник или тот же Буданов. Этот журналюга у мэра с руки ест. Замешан в куче правонарушений. Ты даже представить себе не можешь, сколько разной грязи сейчас всплывает. Дело будет громким и долгим…

– А как девочка себя чувствует? – перебила я.

– Дочка Одинцова? Физически в порядке, но, конечно, моральное состояние у нее неважное. От нее бабушка сейчас ни на шаг не отходит. Я думаю, все будет хорошо… со временем… Отдыхай, Иванова. Ты заслужила как никто. – Кирьянов помялся: – Мне тут Семен звонил. Спрашивал, какие цветы тебе нравятся. Что ему сказать?

* * *

Две недели спустя

Утром метель вдруг закончилась. Небо неожиданно быстро расчистилось, и к полудню над городом уже раскинулась голая лазурь, которую тарасовцы не видели около месяца. Сугробы на морозе окаменели и заискрились на ярком солнце, покрытые крупными ледяными снежинками, словно битым стеклом.

– Ну что, друг, пора домой? – спросила я Пирата.

Кот, вылизывая мягкую шубку, сидел на кухонном стуле, но при звуке моего голоса обернулся и внимательно посмотрел на меня. Я поняла, что буду серьезно скучать по этому парню.

Одевшись, я достала из платяного шкафа огромных размеров переноску.

– Сюрприз! – сказала я коту. – Это мой тебе подарок на прощание. Теперь тебе не будет так тесно.

Пират подозрительно обнюхал новую штуковину, пахнущую пластмассой, и осторожно, словно ступая по минному полю, забрался внутрь. Я хотела положить туда же купленную мной мисочку и игрушечную мышку, которую кот любил валять по комнате, но подумала, что настоящим хозяевам это будет не очень приятно.