Трампеадор - [8]
Я вернулся к месту старта и теперь уже осторожно, по касательной, приблизился к ревущему потоку.
Некоторое время я плыл с ним рядом, а потом мгновенно юркнул в него. Маневр удался на славу. Ощущение было такое, словно вы в дождливый день у входа в подвал с разбегу споткнулись о банановую корку и полетели вниз по лестнице.
Я всегда мечтал тихо и плавно скользить по одной из таких девственных рек, убаюканный легким и нежным покачиванием, и вот теперь подскакивал, как одержимый, на бурлящем потоке воды, уносившем лодку все дальше и дальше.
Обдаваемый брызгами пены, я изо всех сил пытался не потерять контроль над каноэ.
Франческо, напрягаясь, как струна, по-прежнему сжимал в руках весла, ожидая моих приказаний.
Он вобрал голову в плечи и старался не глядеть на смелого викинга, который яростно скрежетал зубами и, судорожно вцепившись в рулевое весло, таращил близорукие глаза в тщетной надежде отыскать свободный проход на юго-запад.
И тут начался поворот, бесконечно длинный и опасный. У меня не оставалось времени ни на то, чтобы отвернуть вправо, где течение казалось не таким быстрым, ни даже на то, чтобы принять какое-либо решение. И это было нашим спасением.
Я успел только отдать экипажу команду убрать весла.
Течение вздымало нас все выше. У меня было такое чувство, словно я обгоняю на вираже двух-трех гонщиков-соперников. А скала ближе и ближе; вот уже она всего в нескольких сантиметрах. Я тоже убрал весло, признав бесплодность любой попытки удержаться на курсе. Малейший поворот оказался бы для нас роковым — каноэ носом или кормой коснулось бы скалы, и мы бы опрокинулись. Наше каноэ плыло, как обыкновенное бревно. Думается, начни мы наш маневр кормой вперед, он завершился бы столь же блистательно. Все зависело от гладкости скалы, поверхность которой вода за тысячелетия отполировала с величайшей тщательностью. Скорость была такова, что казалось с минуты на минуту центробежной силой нас выбросит на камни.
Между тем нас отбросило на середину реки, где среди коварных отмелей и множества незаметных средь пены камней оставался лишь узкий проход.
Настоящий водный кросс, в котором мы с Франческо рисковали жизнью.
Так мы путешествовали примерно полчаса, пока по счастливой случайности не приблизились к берегу. В акробатическом прыжке Франческо соскочил на берег, сжимая в руке трос. Наконец-то!
Без этой нежданной встречи с каменистым выступом, да еще в зоне сравнительно тихого течения, скакать бы нам по волнам целый день. В глубине души я начал сомневаться в том, что мы вернемся целыми и невредимыми. Франческо хотя и не пал духом, но все же был несколько обескуражен нашим боевым крещением. Впрочем, как я ни. был взволнован, все же сумел по достоинству оценить его двойное сальто-мортале и тройной обратный пируэт, притом без предохранительной сетки.
При такой сумасшедшей скорости течения мы, должно быть, отмахали не один десяток километров.
Франческо, взяв карабин, отправился на разведку местности. Я услышал, как он ворчит, что, если это место столь же богато дичью, как начало похода приключениями, лучшего и не придумаешь. Я прошел немного вперед, чтобы понаблюдать за рекой.
Ближайший отрезок пути показался мне ничуть не лучше предыдущего. Оставалось надеяться, что мы сумеем еще раз пристать к берегу и снова осмотреться.
Немного спустя мы опять сидели в каноэ. Пора было плыть дальше. Военная сводка Франческо была весьма краткой: две-три лисицы, несколько птиц.
Возможно, есть пума. Никаких следов нутрий.
Мы снова пустились в дорогу. Мало-помалу я освоился с рекой и стал разговаривать с ней на «ты», как со старым другом. Теперь нам удавалось чередовать короткие привалы с долгим плаванием вдоль берега. Мы даже научились приставать то к одному, то к другому берегу, когда нас привлекали его растительность и топография. И все-таки не обошлось без новых происшествий и волнений.
Тем временем небо затянули тучи. Часам к четырем, когда Франческо отыскал удобное место, мы высадились на «сушу». Вскоре пошел снег.
Я занялся едой, а Франческо отправился на охоту, захватив десять капканов и неизменный карабин. Вернулся он уже в сумерки. Ожидая, пока я сварю похлебку из риса, чечевицы и гороха, он начал ощипывать подстреленную им птицу; потроха пошли на приманку для лисиц.
— Я поставил шесть капканов на лисиц и четыре на нутрий,— сказал Франческо.— Но на удачу не рассчитываю. Мы еще слишком высоко,— объяснил он,— завтра двинемся дальше.
Птица, которую он ощипывал, называется мартинетта[15], и по оперению она очень похожа на цесарку.
Мне эти птицы уже были знакомы, так как они водятся и в менее пустынных местах. Обычно они живут стаями по десяти-двенадцати в каждой. Подстрелить их довольно легко, особенно когда они взлетают и тяжело, медленно плывут низко над землей. Труднее попасть в них, когда они спасаются бегством в кусты, часто и внезапно меняя направление.
На следующее утро, по-братски разделив мартинетту, мы пошли осматривать капканы. Пройдя по берегу, мы начали продираться через густые заросли.
