Трамп на кушетке. Что на самом деле в голове у президента - [42]

В должности президента у Трампа остается привычка полагаться на защитный механизм проекции. Например, во время поездки во Флориду для кампании в защиту Роя Мура, обвиненного в педофилии кандидата на должность сенатора от Алабамы, он провозгласил, что «некоторые наши учреждения тяжело больны». Он совершает те же прегрешения, в которых обвиняет демократов, – например, жалуется, что они отвергают его инициативы и предложения, а потом не приглашает демократов еврейского происхождения на праздник Хануки в Белом доме. Или же он обвиняет демократов в отступлении от программы DACA[11], хотя сам закрыл ее. Во время работы администрации Обамы Трамп неоднократно критиковал президента за то, что он тратит слишком много времени на игру в гольф; однако за первый год пребывания в Белом доме Трамп провел на поле для гольфа больше времени, чем любой другой президент США. Обвинения в «фейковых новостях», которые он воинственно бросает в адрес неугодных журналистов, можно рассматривать как яркие примеры проецирования собственных деструктивных импульсов на других людей.

Трамп пытался совладать со своими деструктивными побуждениями с помощью проекций задолго до того, как пришел в политику. Вот пример его дискуссии о приобретении особняка Мар-э-Лаго у Фонда Марджори Мерриуэзер Пост в «Искусстве возвращения»:

В фонде заседали разные члены семьи Марджори Мерриуэзер Пост, в том числе Дина Меррилл, высокомерная и необщительная дочь миссис Пост, унаследовавшая красоту своей матери, но не ее мозги. Во время моей борьбы за спасение Мар-э-Лаго Дина постоянно критиковала меня и говорила разные вещи за моей спиной, но все это доходило до меня. Это она должна была спасать Мар-э-Лаго; матушка снабдила ее деньгами, и это было бы для нее простым и почетным делом. Вместо этого она живет в ужасно обставленном кондоминиуме на Палм-Бич, размышляет о своей неудачной актерской карьере и о том, как представить меня «нуворишем».

Трамп явно не жалеет красок, чтобы передать свое презрение к Дине Меррилл. Этого достаточно для предположения, что он чувствовал свою неправоту в каких-то аспектах сделки, позволившей ему получить роскошное поместье в Вест-Палм-Бич за бесценок. Он называет свои хищнические усилия по приобретению национального исторического памятника благородной попыткой «спасти» Мар-э-Лаго. Вероятно, он испытывал чувство вины, потому что условия сделки были крайне невыгодными для фонда – некоммерческой филантропической организации, которая ранее пыталась пожертвовать эту собственность в пользу правительства для организации зимнего Белого дома. Вероятно, он завидовал тому, что состояние, полученное Диной Меррилл от ее «матушки», было значительно крупнее, чем доставшееся Трампу от его «батюшки». Стоит обратить внимание, что он описывает наследие миссис Пост исключительно как «мозги и красоту». Он пренебрежительно называет элегантный, заполненный антикварными вещами дом Дины Меррилл «ужасно обставленным», поскольку его собственные предпочтения в отделке и меблировке безжалостно осмеивались знатоками вкуса того времени. Параноидальное беспокойство Трампа, возможно, подкрепляемое элементами самоанализа, проявляется в его страхе перед тем, что наследница семьи Пост могла успешно девальвировать его имя клеймом «нувориша».

Вероятно, Трамп с таким презрением обрушился на Дину Меррилл, поскольку спроецировал на нее отвергаемую часть своей личности; он почти открыто признается в этом в последней фразе. Презрение сопровождается опасением, что Меррил видит Трампа таким, какой он есть на самом деле. Она способна поведать миру, что никакие деньги не помогут косноязычному уроженцу Квинса с сильным провинциальным акцентом достичь того элегантного лоска, который он старается демонстрировать окружающим. Страх был основной движущей силой всей его жизни.

Зависть – главный источник деструктивных побуждений. Хотя психическая проекция играет первостепенную роль в попытках человека совладать с беспокойством из-за внутренних деструктивных импульсов, в младенчестве она нерасторжимо связана с завистью. Как мы можем убедиться, у Трампа эта связь сохраняется и в зрелом возрасте. Зависть возникает в груди, откуда младенец получает любовь, питание, комфорт, тепло и безопасность, или при использовании бутылочки с молочной смесью, сопровождаемом физической близостью и материнским теплом. Но мать не может полностью удовлетворить ребенка, и если его разочарование или отсутствие матери продолжается достаточно долго, он чувствует себя отлученным от груди, удерживающей питательное молоко при себе. Ребенок сердится, испытывает деструктивные побуждения и может даже на время отказаться от следующего кормления из параноидного страха перед тем, что грудь нападет на него (это происходит в результате защитного проецирования дурных чувств ребенка на материнскую грудь).

Когда ребенок начинает воспринимать грудь как нечто скупое и жадное, возникают деструктивные фантазии и побуждения, например, попытки укусить грудь или отвернуться от нее с намерением обидеть мать и обесценить ее любящие усилия. Зависть со временем перерастает во враждебное отношение к благополучию другого человека. Фантазии о разрушении этого благополучия (богатства, репутации, внешности или взаимоотношений) – результат ненависти к боли, вызванной «ощущением, что кто-то другой наслаждается желаемым», пишет Мелани Кляйн в книге «Зависть и благодарность». Предметом зависти становятся буквальные и фигуральные приобретения (деньги, власть) и качества (порядочность, предусмотрительность, самореализация, сила воли). Обида на отсутствие этих качеств и характеристик порождает желание отобрать или уничтожить их.