Трактат о терпимости - [3]

Кое-кто говорит, что терпимость означает свободу мысли, поэтому неизбежно приведет к уничтожению морали, а следовательно, для счастья общества нетерпимость просто необходима. Зачем же так клеветать на человеческую природу? Выходит, что люди, начав мыслить и рассуждать, непременно станут порочными и бесчестными? Разве добродетель исчезнет, как только люди смогут свободно критиковать софизмы? Факты опровергают такое мнение: преступники в большинстве своем люди религиозные, свободомыслие им присуще редко. Свободное мышление есть результат умственных усилий, и не стоит путать его с нравственной распущенностью, приверженцы которой есть во всех странах. Безнравственность порождается грубыми инстинктами, а не разумом, в то же время уничтожить ее можно только с помощью разума.

Вы хотите видеть вокруг себя людей добродетельных и ценящих добродетель? Тогда общайтесь с людьми, которые стремятся просветить своих ближних, а не с теми, кто множит человеческие заблуждения. Если человек верит, что его религия истинная, то он должен стремиться к терпимости: во-первых, это даст ему право на терпимость к своей религии в тех государствах, где она не господствует, а во-вторых, это позволит его религии проникнуть во все умы. Ведь когда люди свободно могут защищать свои идеи, истина всякий раз торжествует. Приведем в пример такое заблуждение, как колдовство: оно практиковалось с древних времен, но с недавних пор, когда стало возможным рассуждать о колдовстве, оно стало очень редким явлением. Разве для того, чтобы люди разуверились в духах и ложных божествах, нужны палачи?

Так что и природа, и здравый смысл, и политика, и истинная вера – все призывает к терпимости. Однако по-прежнему есть сторонники гонений, и хотя в странах, где правительство просвещенное и гуманное, у таких фанатиков нет возможности расправляться с людьми, в их распоряжение отдают книги и ограничивают свободу печатного слова под угрозой наказания. Что же получается на деле? Печатаются тайные издания, в которых свобода слова доходит до разнузданности, и если эти книги содержат опасные суждения, а у автора дурная слава, то ни один порядочный человек не станет критиковать их, дабы не скомпрометировать себя, а защитниками таких вредных книг выступают недостойные люди. Вот что достигается мерами подавления.

Бывает, что уважаемые корпорации требуют не допускать в страну те книги, где их мнение подвергается критике. Вероятно, они не понимают, что фраза «Прошу вас помешать моему оппоненту опровергать мои идеи» означает то же самое, что «Я не верю в те истины, которые проповедую».

Как бы вы отнеслись к человеку, который противится тому, чтобы судья дал возможность высказаться обеим сторонам? Но когда речь идет об истине, вы-то как раз и представляете собой только одну из спорящих сторон, к какой бы религии вы ни относились. Судьями же выступают совесть и разум других людей. Разве есть у вас право мешать человеку в поиске истины? Разве есть у вас право препятствовать тому, чтобы он просвещал других? Если вы можете представить доказательства своей веры, то почему противитесь ее рассмотрению? А если доказательств нет и ваша вера поселяется в сердце лишь милостью Божьей, тогда разве нужно эту благодатную силу подкреплять человеческим насилием? Есть во Франции книга, которая сама по себе служит мощным аргументом против религии: реестр, в котором указаны доходы духовенства. Содержание сего документа не является тайной, при том что епископы не пожелали дать королю экземпляр реестра.

Это один из тех протестов, которые изумляют и народ, и философа и которые предполагают только один ответ: вернуть государству все полученное духовенством и установить религию на тех правилах жизни, которые были у общин, начавших в давние времена устанавливать христианство. Стали бы вы посещать лекции профессора физики, который получал деньги, преподавая одну систему, а потом лишился их, преподавая другую? Стали бы вы внимать словам человека, который одновременно призывает к смирению и приказывает величать себя «ваша светлость», который одновременно призывает к бескорыстию и занимается стяжательством? Еще один вопрос: почему духовенство, в чьем пользовании находится около пятой части государственных богатств, хочет вести войну, возложив расходы на плечи народа? Если духовенство видит в некоторых сочинениях угрозу для себя, то пусть оно не жадничает и хорошо заплатит за опровержение таких книг. Хотя оно вполне может позволить себе скупать все крамольные книги, которые издаются в Европе, – ежегодно это обходилось бы в сумму не более чем два миллиона, что не составило бы и пятидесятой доли налога на имущество церкви; никогда война не обходилась так дешево.

В одной брошюре написано, что те, кто свободно мыслит, отличаются нетерпимостью. Это вздор, ибо веротерпимость и свободомыслие – слова, близкие по значению. Доказательство, которое приводилось в брошюре, комическое: философы, сказано там, смеются над оппонентами и возмущаются преимуществами духовенства. Но подшучивание над глупыми доводами вовсе не означает отсутствие веротерпимости. Будь эти оппоненты, которые и рассуждать-то не умеют, людьми добродетельными и терпимыми, то нехорошо было бы высмеивать их, но они ведут себя вызывающе и занимаются придирками, так что насмешку можно рассматривать как акт справедливости. Впрочем, в любом случае здесь нет никакой нетерпимости: поднимать на смех и преследовать – разные вещи.