Трагические поэмы - [91]
Через несколько дней, как-то вечером, желая исполнить данное двоюродной сестре обещание убить упрекнувшего ее человека, Фервак с видом отчаявшегося человека попросил Обинье пойти погулять с ним за монастырем св. Екатерины. При этом он внушил Обинье некоторое подозрение своим слишком настойчивым желанием помешать взять кинжал, который нес слуга. Когда они очутились на небольшом в те дни, ныне перестроенном мосту, Фервак обратился к Обинье со следующими словами: «Друг мой, решившись покинуть мир, я жалею только о тебе; я пришел сюда покончить с собой; поцелуй меня, и я умру с радостью». Отойдя на один шаг, Обинье ответил: «Сударь, когда-то вы мне сказали, что перед смертью для вас было бы величайшим утешением отправить ударом кинжала за собою на тот свет лучшего вашего друга. Не советую вам умирать из-за дела, которое ровно ничего не стоит, как на него ни взгляни». Тут внезапно Фервак обнажает шпагу и кинжал и стремительно бросается на Обинье, отрекаясь от Бога и восклицая: «Раз ты мне не веришь, мы умрем оба!»
«Нет, — отвечает Обинье, — с вашего разрешения, вы один». Отступив на три-четыре шага, он становится в оборонительную позицию. Фервак не нападает на него, а бросив шпагу и кинжал, опускается на колени и, воскликнув, что потерял рассудок, просит противника убить его. Обинье отказывается, и они расходятся. Но через некоторое время, после того как Обинье по молодости лет помирился с Ферваком, этот враг отравил его супом. Обинье пришлось испражняться по восемьдесят раз в день; у него выпали волосы и стала шелушиться кожа. Только много времени спустя он узнал, кто в этом виновен: лечивший его врач, по имени Стеллатус, рассказал, как Фервак, угрожая ему кинжалом, запретил ему говорить, что суп отравлен. Впоследствии, не получив поста нормандского губернатора, Фервак пожелал поступить на службу к королю Наваррскому, причем не поскупился на лесть, чтобы помириться с Обинье, в то время имевшим большое влияние на своего государя, из чего родилось решение, описанное, как вы увидите, в томе II «Истории», книга вторая, глава 18[659].
А вот особый случай, недостойный описания в «Истории».
После достаточно длительного пребывания при дворе, король Наварры, раздосадованный причиняемыми ему каждодневно огорчениями и похождениями своей жены, решил удалиться за Луару. Для этого он отправился на охоту в сторону Ливри и затем скрылся с небольшим числом посвященных, среди которых был и Обинье. С ними он переправился через Сену у Пуасси и ненадолго остановился в деревушке под Монфор л’Аморе, где ему случилось облегчиться, усевшись на квашню, в доме одной старухи. Застав его за этим делом, старуха рассекла бы ему сзади череп ударом серпа, если б ее не удержал Обинье. Чтобы рассмешить своего господина, Обинье сказал: «Коли бы вас постиг столь почтенный конец, я бы посвятил вам эпитафию в стиле св. Иннокентия[660]:
В тот же день пришлось посмеяться еще раз: один дворянин, увидя, что отряд приближается к его деревне, подъехал к нему, чтобы заставить его удалиться, но оказался в затруднительном положении, не зная, кто начальник. Наконец он выбрал Роклора, одетого нарядней всех. Просьба дворянина не трогать его деревню была удовлетворена, но ему приказали провести отряд до Шатонеф: это придумали только для того, чтобы он не смог сообщить об их бегстве. Он заговорил с королем о любовных похождениях придворных, в особенности принцесс, причем не пощадил королеву Наваррскую. Ночью у ворот Шатонеф случилось Фронтенаку сказать капитану л’Эпину, квартирмейстеру государя, переговариваясь с ним через стену: «Отворите вашему хозяину!» Дворянин, знавший, кому принадлежит Шатонеф, перепугался до смерти. Обинье указал ему окольную дорогу, советуя бежать и не показываться в своем имении в течение трех дней.
Пробравшись через Алансон в Сомюр, король Наваррский жил, не соблюдая религиозных обрядов. На пасху никто не причащался, кроме ла Рока и Обинье. По приезде Лавердена Обинье отправился с ним воевать в Мэн, откуда он доставил штандарт Сен-Фаля королю Наваррскому в Туар[661], вслед за чем перессорился с тридцатью придворными кавалерами и ввязался в дуэли и прочие стычки, описанные в главе 19-й вышеназванной второй книги.
Затем король Наваррский отправился в Гасконь, где Фервак совершил несколько покушений на жизнь Обинье. Не имея возможности пребывать при этом государе, Фервак, после того как простился, задержался при нем еще на три месяца, чтобы осуществить дело мести. В то время возникла любовная связь между королем и юной Тиньонвиль, добродетельно сопротивлявшейся, пока она не вышла замуж. Для этих похождений король хотел использовать Обинье, будучи убежден, что для него нет ничего невозможного. Достаточно порочный в крупных делах, Обинье, из прихоти, может быть, не отказал бы в подобной услуге какому-нибудь товарищу; но в данном случае, не желая получить звание и должность сводника, которое называл «пороком нищенской сумы», он так встал на дыбы, что ни чрезмерные ласки его государя, ни бесконечные просьбы, ни коленопреклонение, ни умоляюще сложенные руки не смогли его тронуть. Тогда, забив отбой, государь воспользовался враждой Фервака к Обинье, чтобы Обинье почувствовал необходимость в своем короле. Итак, однажды в доброй компании он сказал Обинье: «Фервак говорит, что не совершил в отношении меня измены, о которой вы мне сообщили, и что он с вами еще будет драться». Обинье ответил: «Государь, он не мог передать мне эти благородные слова через человека лучшей фамилии; он почтил меня своим посланцем; принимая это во внимание, я возьмусь за шляпу, прежде чем взяться за шпагу». Потом, когда король долго не хотел мириться, Обинье напомнил ему клятву, произнесенную ими в тот день, когда король поцеловал в щеку своих сторонников.