Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века - [90]

В книге «Средь земных тревог: воспоминания» он описывает свою версию пленения следующим образом:

«… В ПЛЕНУ

Мы залегли перед поворотом дороги. Я почувствовал, как что-то колет ниже колена на левой ноге. Семейкин, лежавший рядом, сказал, что у меня из сапога торчит осколок. Я попросил его вытащить, и он выдернул небольшой железный треугольник. Сапог начал наполняться кровью, но как раз в этот момент из-за поворота выскочила группа немцев. Они набежали на нас прежде, чем я успел дать команду открыть огонь. Подбежав ко мне, немецкий лейтенант закричал по-немецки: “Здесь их раненый офицер, поднимите его”. Я ответил по-немецки, что сам могу встать, так как ранение легкое, и поднялся с помощью Семейкина. Немецкий офицер с удивлением, широко открыв рот, сказал: “Вы так хорошо говорите по-немецки. Кто вы такой?” Уже стоя, я ответил ему, что я начальник оставшегося взвода, ушедшего из Чащи. “А где же рота?” — спросил немец. “Она осталась далеко в тылу, будучи прикомандирована к штабу”.

В это время немцы разоружили моих солдат, а немецкий унтер-офицер снял с меня кобуру с пистолетом. Лейтенант распорядился отвести меня к грузовику, стоявшему за поворотом, чтобы, насколько я понял, доставить в штаб»^[809].

Однако пленение Н. Н. Рутченко, как, впрочем, и вся версия его «боевой» деятельности в 5-м партизанском полку, совершенно не подтверждается отчетными документами и протоколами опросов командиров и бойцов, служивших совместно с ним. До побега к немцам его полк занимался разведкой и в боевых действиях не участвовал. Эта подборка документов публикуется впервые, и вряд ли друзья Н. Н. Рутченко смогут сказать, что они сфабрикованы.

Так, 15 ноября 1941 г. были опрошены его подчиненные: командир отделения 2-го взвода 10-го батальона 5-го истребительного полка народного ополчения г. Ленинграда А. Л. Карпенко, рядовые бойцы А. И. Емелин и П. А. Федоров, которые рассказали следующее: «<…> В то же время, как мы помним, наш взвод находился в засаде. Засаду возглавлял командир взвода Рудченко. До полка он работал доцентом при Академии наук гор. Ленинграда. Об измене родине Рудченко нами было поставлено в известность командование полка. Мер никаких принято не было, мы сообщили командованию примерно спустя час, как только он покинул засаду. Засаду Рудченко бросил под предлогом пойти в разведку и не вернулся. Это было днем. Направился он в деревню Григорьевку, в которой располагался немецкий штаб. После факта измены со стороны Рудченко командованием полка издан приказ в случае встречи с ним уничтожить. Но ввиду того, что встретить его не удалось, до сих пор он находится у немцев»^[810].

Из протокола опроса 15 ноября 1941 г. командира 10-го кадрового батальона внутренних войск НКВД, входящего в состав 5-го партизанского Ленинградского полка, мл. лейтенанта Ю. А. Бекмана: «26 июля <…> в этот же примерно день мы получили данные от местного населения, что немцы готовятся к нападению на наш полк. Для того чтобы избежать этого, нами был выброшен взвод с задачей заслона и предупреждения полка от неожиданного нападения со стороны противника. Когда взвод был выставлен в заслон, нам вскоре, примерно часа через два, стало известно об исчезновении командира этого взвода Рудченко. Я сейчас же с двумя бойцами обошел все посты и, не установив никаких следов, пошли в том направлении, в котором его видели последний раз шедшим. Пройдя километра полтора-два в этом направлении, его не обнаружил и не установил следов его исчезновения. Тогда мной был отдан приказ на случай его появления разоружить и доставить в расположение полка. Сам я отправился в полк, дополнительно взводом усилил заслон и переменил место засады, приблизив его к расположению полка. В это же время от одного из батальонов мы получили данные, что Рудченко входил в дер. Григорьевку, в которой, по нашим данным, находились немцы. На этом с Рудченко дело не закончилось, а командование полка приняло решение сменить место расположения полка. Задачи уничтожения Рудченко как изменника поставлено не было. Числа 27 июля мы перешли на другое место в лесу, километрах в 4 от прежнего места расположения, и были там до 31 июля»^[811].

В документах Оперативного отдела штаба партизанского движения при Ленинградском обкоме ВКП(б) сохранилась тетрадь № 2 с «Материалами о боевых действиях 5-го Ленинградского партизанского полка. Июль 1941 г.», где сообщается: «<…> Днем 23—7 — несший службу нач-ка заставы кадровый лейтенант Рудченко (командир одного из взводов 10 б-на), проверяя сторожевые посты, перешел к немцам. Сторожевой пост видел его входящим в д. Б. Льзи^[812], занятую немцами. 24-го мы переменили место лагеря (см. схему № 2), перейдя на юг через болото Долгая Боровинка на 2 км»^[813].

Командир 5-го партизанского полка капитан Волович в отчете о партизанской деятельности полка Военному совету Северо-Западного фронта от 15 октября 1941 г. сообщал: «Нападение фашистов на опорные пункты стало возможным потому, что предатель комвзвода (из войск НКВД) Рудченко открыто перешел на сторону врага, сообщил немцам состав и расположение отрядов полка…»