. Проезжали ночной город и кое-где видели следы боев и бомбежек 1941 и 1945 годов. Приехали в отдел МВД уезда, там уже знали, что мы прибудем. Позже узнали и жители. Говорили: «чекисты приехали». В сопровождении местного оперработника каждая машина отправилась по назначению. Расположились в машине по 25 человек. С каждого борта по 8 человек с обзором в сторону дороги, туда же вновь направлены автоматы на боевом взводе, а также ручные пулеметы. Ехали по лесным дорогам. Душа ушла в пятки, как говорят. Доехали удачно в разные лесничества вблизи границы с Литвой и морем. Было холодно и морозно, но мне было тепло от напряжения и ожидания неожиданностей. Две машины, два наших взвода расположились в лесничестве. День прошел быстро. Мне выпало дежурить с четырьмя товарищами по курсу в первую ночь. Т. е. наружное дежурство-караул возле дома и двора лесничества. Остальные отдыхали, не раздеваясь, с автоматами и другим оружием наготове. На другой день получили приказ провести первую операцию прямо на границе с Литвой. Прочесать территорию и проверить несколько хуторов. Вышли в лес двумя группами по 20 человек врассыпную, цепью, и добрались до какого-то хутора. Видны были два каких-то домика и сарай. Двигались молча. Я шел где-то в середине. Вдруг залаяли собаки, и по нам ударила автоматная или пулеметная очередь. Ковалев крикнул: «Ложись». А мы и так попадали наземь от неожиданности. Но все-таки мы окружили хутор, стрелять не стреляли. Слядзевский, бывший партизан, крикнул по-латышски, что хутор окружен, и предложил сдаться. Но не тут-то было. С чердака сарая стрельба продолжалась. Мы ползком, по-пластунски стали двигаться к сараю и дому. Добрались, и кто-то бросил гранаты в сарай — он загорелся. Стрельба прекратилась. Мы начали вставать, и тут началась стрельба из дома. Двух наших ребят, почти рядом со мной, тяжело ранило в грудь и голову. Удивительно, что в этот момент у меня не было никакой паники и страха. Мы их оттащили в сторону, перевязали. Видим, что какая-то женщина из другого строения бежит к дому, из которого стреляют, и что-то несет. Дали длинную очередь, но она скрылась за стеной дома. На этот раз мы открыли огонь все. Под огневым прикрытием двое наших забрались на крышу и бросили гранаты в дымовую трубу. Раздались взрывы, стрельба из дома прекратилась. Дом загорелся, из дома выскочило несколько бандитов, но их тут же подстрелили по ногам. Оцепление мы не снимали. Когда огонь стал меньше и догорали крыша и стены, нам пришлось уточнять сколько же было уничтожено. Троих мы ранили в ноги, нашли пять трупов. Несколько убитых были в потрепанных немецких кителях, судя по нашивкам — из латышской дивизии СС. Начали осматривать территорию хутора. В погребе рядом с сараем обнаружили двух пожилых мужчину и женщину. Это были хозяева хутора. Там же и трех молодых женщин. Старики молчали, а женщины плакали, кричали на нас. В метрах 100–150 нашли целый склад боеприпасов. Он оказался отрезанным от бандитов нашим оцеплением, когда мы окружили хутор. Поэтому, на наше счастье, гранаты тоже оказались в этом погребе, и бандиты не смогли ими воспользоваться.
Погрузили наших раненых ребят, захваченных живых и мертвых бандитов, арестованных на машины и повезли. Один из наших, раненный в голову, умер в дороге. Второго отвезли в больницу. Мертвых и живых бандитов и задержанных гражданских передали в отдел МВД в Руцаве>[1467]. Я, слава богу, остался невредим, пули пролетели мимо. На машинах мы вернулись на место нашей дислокации в лесничество. Через пару дней нам сообщили, что две другие наши группы тоже ликвидировали несколько банд.
Война продолжается 2. Смертельное дежурство
Не каждый день я выезжал на операции. В лесничестве оставались дежурные. Однажды мы дежурили с моим другом Иваном Ермаком. Сели чистить картошку. Оружие, зная обстановку, держали наготове. Прошло несколько часов, мы уже разожгли плиту для варки мяса и картошки. Вдруг услышали выстрелы, и они приближались. Мы схватили оружие, Ваня — еще резервный ручной пулемет и выскочили из дома. На койках оставили шинели, в которые положили какие-то вещи, а поверх каски, — будто солдаты спят. Я и Ермак спрятались, пристроили ручной пулемет по направлению к фасаду дома; там были две стены глухие, а третья с сенями, т. е. пристроенный коридор на всю стену и боковой вход. Ермак взял на себя фасад, а я вход в дом. Мы услышали шорох в кустах и какой-то разговор. Увидели двух верзил с автоматами наперевес, идущих к дому. Ермак махнул рукой, т. е. он тоже увидел их. Но этого мало, появились еще двое. Бандиты подошли вплотную к дому, шли медленно, тихо-тихо. Время было около полудня. Трое подошли к окнам, а один ко входу. Ермак взглянул на меня: «Давай!», и дал длинную очередь из пулемета, я тут же из автомата. Трое были скошены, а четвертый пытался дать очередь, но я бросил гранату в его сторону. После взрыва и четвертый замолк, правда, оказался жив, но тяжело ранен. Мы не сразу вышли из укрытия. Спустя некоторое время я и Ваня подошли к раненому бандиту, но он уже только стонал и на наших глазах умер. К вечеру приехали наши курсанты и увидели все, что случилось в их отсутствие.
