Трагедия в ледяной пустыне - [3]

носовых чукчей Елесей Ноат в Анюйскую крепостцу, откуда оно было переслано в Иркутск генерал-губернатору Восточной Сибири для отправки в США.

Глава III К СЕВЕРНОМУ ПОЛЮСУ! ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ ЗИМОВКИ

14 сентября (21 августа) показались первые льды. Час от часу путь становился тяжелей. С трудом приходилось пробираться через пловучие ледяные поля. Они теснили судно со всех сторон и иногда даже заставляли его крениться. Наконец, вся масса пловучего льда вместе с судном вытолкнулась в открытое пространство воды, тянувшееся к северо-западу. Вечером этого же дня громадная льдина остановила судно, а густой раздробленный лед стал окончательно затирать его. В ночь с 5 сентября (23 августа) внезапно сильно понизилась температура воздуха, и на утро экспедиция увидела свое судно вмерзшим в средину обширного ледяного поля, в юго-западной стороне которого чуть заметным в тумане обозначился остров Геральд[8].

13 (1) сентября Чипп и Мельвиль сделали попытку добраться на санях до острова, но широкая полоса открытой воды, которую невозможно было обойти, преградила им путь.

Дни проходили за днями, ледяные поля попрежнему держали судно в плену. В конце сентября стало очевидным, что все надежды на освобождение в этом году — тщетны, что, наоборот, надо готовиться к зимовке и немедленно принять все предосторожности против уже начавшегося давления льда.

14 (2) октября в полдень, когда погода прояснилась, на юго-западе четко обозначилась земля. Это не был остров Геральда, так как земля не имела знакомых очертаний острова, да и простиралась слишком далеко по азимуту[9] для острова Геральда.

21 (9) октября вновь отчетливо видели землю. С палубы она казалась в виде трех островов, но, поднявшись выше, ясно можно было заметить их соединение; таким образом оказалось, что это был остров с тремя пиками. Самая высокая и ясно очерченная вершина была на юго-зап. 28° и могла быть в расстоянии 60—100 миль.

В 4 ч. утра 26 (14) октября, благодаря ясному небу, Донненгойеру удалось произвести наблюдения, из которых он определил положение «Ж а н н е т ы» — 71°51′ северной широты и 177°51′ западной долготы; таким образом от места последнего наблюдения сдрейфовали[10] 20 миль на северо-восток. В то же время было определено магнитное склонение восточное, равное 23°.

В полдень на юго-запад (истинный) увидели землю; крайние пеленги[11] соответственно были юго-зап. 16°30′ и юго-зап. 36°.

«Я уверен, — отмечал в своем дневнике Де-Лонг, — что это северная сторона земли, которую видел капитан Томас Лонг в 1867 г., и я мало верю, чтобы это был материк; это один большой остров или архипелаг».

Конец октября протек спокойно.

6 ноября (24 октября) ледяные поля разошлись, а отдельные льдины раздробились в куски, превратившись в паковый[12] лед. Однако, низкая температура воздуха на следующий же день соединила воедино раздробленные льдины.

23 (11) ноября в непосредственной близости к судну образовалась трещина; отколовшаяся в это время льдина унесла по открытой воде дом, построенный матросами, и четырех собак. В ближайшие дни трещина увеличилась еще больше, так что судно свободно несло течением в продолжении дня по открытой воде и вновь затерло только с наступлением вечера. Но таким благоприятным обстоятельством для выхода из пакового льда, экспедиция не считала нужным воспользоваться в виду зимнего времени года и наступления полярной ночи. Упомянутый выше, дом 16 месяцев спустя, когда экспедиция продвинулась дальше на северо-запад, был найден одним из эскимосов в трех милях от судна. Он, таким образом, проделал тот-же путь. Среди торосов[13] часто находили сосновый и березовый плавник[14], доказавший своим присутствием, что ледяные поля плыли из каких-то южных районов, расположенных вблизи материка.

10 ноября (29 октября) 1879 г. в последний раз видели солнце, которое вновь показалось над горизонтом 23 (13) января 1880 г. Наступление полярной ночи как раз совпало с сильными поворотными напорами льда, и, только благодаря особенно крепкой обшивке судна, экспедиция не лишилась крова. Наступление напора льда можно было узнать по доносившемуся издали шуму. Вначале глухой, подобный отдаленному грому, он становился все ближе и ближе, усиливался, и, наконец, переходил в грохот и треск. С гулом, подобным пушечным залпам, внезапно по всем направлениям появились трещины. В полумраке наступающей полярной ночи можно было различить, как лед дробился, вздымался и громоздился в кряжи высотой до 7—10 метров; непрерывно двигаясь, кряжи подступали к самому судну. Льдины толщиной в 3—5 метров сталкивались, выбрасывались вверх, как мячики, ложились одна на другую, снова погружались в воду, образуя стремительный пенящийся водоворот, крутящий льдины как щепки, затопляя вокруг себя все пространство. Бежать!.. Но куда бежать? — Единственный выход это — перебраться на другую сторону надвигающегося ледяного вала, прыгая через скользящие льдины, рискуя сорваться, провалиться в щель или быть раздавленным…

Но вот мало-по-малу грохот ослабевал, а затем затерялся где-то в дали. И вновь безмолвие и покой спустились на беспредельную ледяную равнину.