Трагедия казачества. Война и судьбы-1 - [14]
Питание скудное. В основном хлеб да картошка. Картофельное пюре на сковородке, покрывшееся румяной корочкой в духовке, считалось у нас «яичницей». Изредка к картошке молоко, селёдка или вобла. Если сливочное масло или мясо, уже праздник. Рассказы взрослых об изобилии в «былые времена» были непонятны. Но вот в начале осени 1940 года приехала соседка, побывавшая в Бессарабии, недавно присоединенной к СССР. Её рассказы о тамошней дешевизне и изобилии продуктов вызывают завистливые восторги слушателей. По-видимому, к этому времени относятся первые проблески критического осмысления жизни.
Вскоре отца демобилизовали. После первых радостных дней мама и папа были чем-то озабочены. Они подолгу наедине беседовали. Но я не помню его рассказов о событиях в Польше и Финляндии. Вероятно, они не предназначались для посторонних и детских ушей. Люди боялись говорить правду, и даже мы, дети, понимали это.
Воскресный день. Занятий в школе нет. Детский садик не работает. У мамы выходной. С утра накрыт стол: печенье, конфеты, яблоки, водка и закуска. Прощальный завтрак. Отец уезжает в Москву. После демобилизации он не вернулся на прежнее место работы, а завербовался на какую-то московскую стройку. (Очередная смена места работы!). Нам объяснили, что папа там будет больше зарабатывать. Жить ему придётся в общежитии. А когда получит комнату, мы переедем к нему. Провожаем. Папа несёт маленький сундучок и вещмешок. Мне доверена плетёная корзинка. Прощаемся на трамвайной остановке. На вокзал с папой едет только мама. Нам велено идти домой. Никто не предполагал, что мама и, вероятнее всего, братишка видят папу в последний раз.
Любимый предмет в школе — география, писатель — Жюль Верн. Грезил о путешествиях. К весне уговорил двух соучеников совершить пеший поход в Москву. Стали тайно от родителей готовиться. Купили карту, где-то достали компас (по тем временам компас и часы были редкостью), каждый приготовил вещмешок и договорились какие вещи брать с собой. Деньги экономили от школьных завтраков. Мы не сомневались, что папа нам будет рад и покажет Москву. Домой предполагали вернуться также пешком.
Но перед самыми каникулами мама нарушила все наши планы. Её знакомая тётя Дуся ехала в Москву за сахаром (в наших магазинах его не было, а на рынке он стоил очень дорого). Мама с ней отправила меня на каникулы к отцу.
3. Начало войны
В середине мая 1941 года тётя Дуся и я отправились в Москву на теплоходе. Шли по Волге и каналу Москва-Волга до Химкинского водохранилища. Свой пеший поход в Москву мы, мальчишки, хотели совершить в основном по берегам канала. В те времена о нём много писали и говорили как о великой сталинской стройке. И мне повезло: я увидел недавно построенный канал с водохранилищами и шлюзами с борта новенького теплохода. Детское воображение было поражено великолепием теплохода, грандиозностью канала и красотою окружающей природы. К тому же это было моё первое, почти самостоятельное путешествие.
Остановились у родственников тёти Дуси в самом центре Москвы внутри квартала, примыкающего к Старой площади, где теперь стоит комплекс вновь построенных зданий бывшего ЦК КПСС. Квартира коммунальная. Узкая, длинная комната. Для тёти Дуси поставили деревянную раскладушку, а мне постелили на полу.
После завтрака в ГУМ за сахаром. Здесь тоже очереди, но отпускают быстро. В одни руки не более одного килограмма. Мы с тётей Дусей, сменяя друг друга, занимаем вновь и вновь очередь, чтобы побыстрее отовариться. Мне невтерпеж. Ведь рядом Красная площадь, Кремль, мавзолей! Тётя Дуся всё понимает. Когда накупили достаточное для одной ходки количество сахара, она, назначив место и время встречи, отпустила меня, а сама понесла сумки к родственникам.
Радость моя неописуема! Самостоятельно брожу по легендарным местам и на всё глазею! Но пришло назначенное время и мы вновь в очередях за сахаром. Затем с полными сумками ходили по ГУМу и магазинам на Никольской улице и покупали какой-то ширпотреб.
Ближе к вечеру поехали на 2-ю Хуторскую улицу, где нас ждал отец. Сдав меня с рук на руки, тетя Дуся тут же уехала.
Общежитие строителей — это несколько деревянных двухэтажных домов, ограждённых сплошным деревянным забором с проходной и воротами. Занимает почти целый квартал. Столовая, баня, небольшой магазин и даже почта. Живут только одинокие. Отдельно мужчины и женщины. Семей здесь нет, только гости вроде меня.
Большая комната на 2-ом этаже. Около двух десятков металлических коек с тумбочками. Одна из них наша. Отец, как и другие, работает посменно. Поэтому я сплю либо на своей, либо на пустующей койке. Никто не возражает.
Питаемся, в основном, в столовой. Если отец на работе, то оставляет мне для столовой деньги. Это-то мне и нужно! Вместо обеда кусок хлеба в кармане, а деньги — на поездки по городу на троллейбусе или в метро. Побывал на каждой станции существовавших тогда трех радиусов метро. Изрядно побродил в разных районах города в одиночку и с «гидом» из местных приятелей-ровесников. Пригодилось почти через пять лет, когда провожал Андрея.
Воскресенье 22 июня 1941 года. Прекрасная погода. Отец разрешил мне самостоятельно мотаться по Москве. Недалеко от стадиона «Динамо» услышал по радио выступление Молотова о нападение Германии на СССР. В те времена радиоприёмников у населения и радиоточек в квартирах было мало и потому почти на каждой улице были установлены огромные репродукторы. У репродуктора собирается толпа. Тревога и возбуждение. Я вернулся в общежитие. На общем столе водка, закуска. Настроение большинства угнетённое. Понимают, что их первыми призовут в армию.
Разгром казачества был завершен английскими и американскими «демократами» насильственной выдачей казаков в руки сталинско-бериевских палачей, которым досталась «легкая» работа по уничтожению своих противников в застенках и превращению их в «лагерную пыль» в ГУЛАГе. Составители и издатели сборников «Война и судьбы» сделали попытку хотя бы отчасти рассказать об этой казачьей трагедии, публикуя воспоминания участников тех событий.По сути своей, эта серия сборников является как бы дополнением и продолжением исследовательской работы генерал-майора, атамана Кубанского Войска В.Г.
В настоящем сборнике показаны судьбы участников Русского Освободительного Движения, существовавшего в годы Второй Мировой войны.Читатель, увлекающийся историей, познакомится с рядом неизвестных или до сих пор замалчиваемых сведений об участии в войне на стороне национал-социалистической Германии русских и казачьих формирований, а также о причинах побудивших подсоветских людей выступить с оружием в руках на борьбу с большевизмом.Составители: Н.С. Тимофеев, С Д. Бобров.
В настоящем сборнике, как и в предыдущих, показаны судьбы участников Русского Освободительного Движения, существовавшего в годы Второй Мировой войны. Особую ценность представляют воспоминания еще живых свидетелей трагических событий.Читатель, увлекающийся историей, познакомится с рядом неизвестных или до сих пор замалчиваемых сведений об участии в войне на стороне национал-социалистической Германии русских и казачьих формирований, а также о причинах побудивших подсоветских людей выступить с оружием в руках на борьбу с большевизмом.Составители: Н.С.
Разгром казачества и Русского Освободительного Движения был завершен английскими и американскими «демократами» насильственной выдачей казаков и власовцев в руки сталинско-бериевских палачей, которым досталась «легкая» работа по уничтожению своих противников в застенках и превращению их в «лагерную пыль» в ГУЛАГе. Составители сборников «Война и судьбы» сделали попытку хотя бы отчасти рассказать об этой трагедии, публикуя воспоминания участников тех событий. Они рассматривают серию сборников как своеобразное дополнение и продолжение исследовательской работы генерал-майора, атамана Кубанского Войска В.Г.
В этом романе читателю откроется объемная, наиболее полная и точная картина колымских и частично сибирских лагерей военных и первых послевоенных лет. Автор романа — просвещенный европеец, австриец, случайно попавший в гулаговский котел, не испытывая терзаний от утраты советских идеалов, чувствует себя в нем летописцем, объективным свидетелем. Не проходя мимо страданий, он, по натуре оптимист и романтик, старается поведать читателю не только то, как люди в лагере погибали, но и как они выживали. Не зря отмечает Кресс в своем повествовании «дух швейкиады» — светлые интонации юмора роднят «Зекамерон» с «Декамероном», и в то же время в перекличке этих двух названий звучит горчайший сарказм, напоминание о трагическом контрасте эпохи Ренессанса и жестокого XX века.
Литературный портрет знаменитого норвежского писателя Юхана Боргена с точки зрения советского писателя.
Перед вами дневники и воспоминания Нины Васильевны Соболевой — представительницы первого поколения советской интеллигенции. Под протокольно-анкетным названием "Год рождение тысяча девятьсот двадцать третий" скрывается огромный пласт жизни миллионов обычных советских людей. Полные радостных надежд довоенные школьные годы в Ленинграде, страшный блокадный год, небольшая передышка от голода и обстрелов в эвакуации и — арест как жены "врага народа". Одиночка в тюрьме НКВД, унижения, издевательства, лагеря — всё это автор и ее муж прошли параллельно, долго ничего не зная друг о друге и встретившись только через два десятка лет.
Эта книга о Леопольде Антоновиче Сулержицком (1872–1916) — общественном и театральном деятеле, режиссере, который больше известен как помощник К. С. Станиславского по преподаванию и популяризации его системы. Он был близок с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, М. Горьким, со многими актерами и деятелями театра.Не имеющий театрального образования, «Сулер», как его все называли, отдал свою жизнь театру, осуществляя находки Станиславского и соотнося их с возможностями актеров и каждого спектакля. Он один из организаторов и руководителей 1-й Студии Московского Художественного театра.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей театра.
Автобиографический роман «Здравствуй, молодость!» о молодежи 1920-х годов.
Гэта кніга складаецца з артыкулаў "нефармальнага" кшталту, якія друкаваліся ў розных сродках масавай інфармацыі. У розны час гэтыя людзі працавалі ў нашай краіне ў якасці замежных дыпламатаў. Лёсы іх склаліся па-рознаму. Нехта працуе ў іншых дзяржавах. Нехта ўжо выйшаў на пенсію. Нехта вярнуўся ў Беларусь у новай якасці. Аднак усіх яднае адно — гэта сапраўдныя сябры Беларусі. На момант размовы з імі не ўсе ведалі беларускую мову дасканала і саромеліся на ёй размаўляць, таму пераважная большасць артыкулаў напісана на рускай мове, аднак тэндэнцыя вывучаць мову той краіны, у якой яны працуюць, не толькі дамінавала, але і стала абавязковым складнікам прафесійнага жыцця замежных дыпламатаў.