— Круг, внутри которого, никакое движение не изменит свои физические свойства?
Робин нежно кивнула.
— Тождество Эйлера, где происходит слияние в единую формулу констант pi и e. Идеальная гармония. Ведь все действия пространства, вне зависимости от времени их начал, будут осуществляться одинаково и будут равны сами по себе. Ты понимаешь, Аккон? Это совершенство. Победа над природой энтропии. Почти… бессмертие. Никто не вправе нарушать эту идиллию. Гармонию победы науки над вселенной.
— Детерминизм…
Аккон едва держался в сознании, сражаемый мёртвым сном, пока его тело всё больше и больше утопало в зыбучих виртуальных песках из геометрической сетки.
— Значит, всё это не более, чем роль переменной, — устало заметил Аккон, — всё это — игра Амсета…
Субстрат поглотил плечи Аккона, медленно засасывая его голову. Не в силах более сопротивляться внешним силам, Аккон закрыл глаза, погружаясь в сон. Последнее, что он услышал, были слова Робин.
— Не переживай, Аккон. О тебе позаботятся.
Вначале была тьма. Трёхмерная сетка белых линий покрыла абсолютно чёрное пространство. Образовалась плоскость. Появились первичные двумерные очертания бесцветных объектов. Виртуальные глаза Робин вновь увидели этот мир. Гексагональная комната, пурпурные тона, круглый стол в центре комнаты. За столом сидела трёхмерная проекция человека. Его лысая макушка отражала не настоящий свет, но глаза пристально следили за Робин.
— Отличная работа.
— Спасибо, босс.
— Ты прирождённый актёр. Импровизация — та человеческая грань, которая мне недоступна.
— Что будет с тем беднягой, босс?
— О нём позаботятся, как и было обещано, — человекоподобная проекция широко улыбнулась.
Робин улыбнулась в ответ.
