Товарищи - [4]
Вечером того же дня Марс по присуждению главного жюри был награжден большой золотой медалью.
Гордо билось сердце у Андрея, когда он выходил со своим питомцем с выставки. Темнело, зажигались большие газовые фонари. Во все стороны разбредались хозяева со своими собаками. Усталый Марс шел рядом с Андреем ровной, неторопливой походкой.
В питомник он больше уже не возвращался.
Через неделю Андрей вместе с Марсом назначен был на работу в провинцию.
СЕМКА.
Умерла мать, и жить стало очень плохо. Пока жива была мать, Семка ходил в школу, а вечером возвращался в свою темную, кривую избенку на самом краю деревни. Семкина мать была высокая, худая женщина, рано постаревшая от тяжелой работы. Целыми днями гнулась она в поле и огороде, а по ночам долго и мучительно кашляла. Семка был щуплый мальчуган с большими серыми глазами и спутанной шапкой белобрысых волос. Семкин отец давно умер, а теперь весной, когда зазеленели луга, деревья подернулись нежным пушком, а небо стало таким ласково-синим, в субботу рано-рано утром умерла мать.
Для Семки все было как во сне. Набралось в подвал множество крикливых соседок, положили мать в желтый деревянный ящик, отвезли на кладбище, опустили в черную яму, засыпали землей. А Семка остался совсем один на свете.
Семка шел вдоль дороги. Стоял май. День был жаркий. Трещали без умолку жаворонки, ныряя в яркую зелень полей. Но не весело было Семке. Целый месяц пробивался он как попало, где подрабатывал, а где просто накормят его крестьяне. Но как же быть дальше? Как устроиться, как заработать?
Семка вдруг поднял голову.
«Ишь ты,- подумал мальчуган,- Грачев-ская корова куда забрела, сказать нужно»!
Прямо перед ним, раздув широкие бока и уставившись вдаль стеклянными глазами, стояла в зеленях большая бурая корова. Она уже видимо отъелась и стояла неподвижно, как прикованная.
«Сказать нужно, - еще раз подумал мальчик, - а то объестся, да и зеленя потопчет».
Он быстро свернул вправо на узкую межу. За полем, точно зеленый островок, стоял хутор крестьянина Еремея Грачева.
Деревенские крестьяне недолюбливали Еремея.
- Ишь богатей какой выискался, больно фордыбачит, нос дерет, - ворчали они на сходках,-обстроился да и важничает.
Семка миновал фруктовый сад и завернул на двор хутора.
Хозяин стоял на крыльце. Это был широкоплечий человек с черной окладистой бородой и маленькими хитрыми глазами. Жена Еремея Дарья и старая бабка Устинья развешивали белье тут же на заборе.
- Дядя Еремей,- крикнул еще издали Семка,- ступай скорей, корова твоя на зеленя зашла, раздулась страсть, как бы с ней не случилось чего, да и сход ругаться будет, зачем зеленя топчет.
- Ах чтоб ее,- разругался Еремей,- чево это ты смотрела,-прикрикнул он на жену,- зачем упустила!
- Я и то говорю, что надо ее с деревенским стадом пускать,- оправдывалась Дарья.- Нешто углядишь!
- И то правда,- пробурчал Еремей,- нынче поговорю со сходом.- Слушай, паренек,- попросил он Семку,- загони скотину, а то мне сейчас некогда.
- Ладно,- сказал Семка.
Когда Семка пригнал корову в хлев, Еремей подошел к нему и ласково хлопнул мальчика по плечу.
- Ты кто? Никак Максима плотника сын?
- Я самый,- ответил Семка.
- Сиротой остался?
- Сирота.
- Работать хочешь?
- Хочу,- радостно вскрикнул Семка.
- Пойдем ко мне работать, мне работник сейчас нужен. Сын у меня захворал, работать некому. Пойдешь?
- Отчего же не пойти, пойду,- ответил Семка.
- Ну и по рукам,- сказал Еремей.
На следующий день Семка поступил в работники к Еремею Грачеву, а корова Любимка стала пастись вместе с деревенским стадом.
РАБОТНИК.
Работы у Семки было по горло. Вставал он с солнцем, помогал хозяину на поле и на огороде. Еремей ценил Семку, но спуску не давал и наваливал на мальчика работу. Некогда было вздохнуть. Иногда по вечерам Семка убегал на деревню, поговорить со знакомыми крестьянами или поиграть в городки с мальчишками-товарищами.
- Ну как живешь, Семка ?- спрашивали его крестьяне.
- Да как живу, работаю,- хмуро отвечал Семка.
- Эх, Семка,- замечал кузнец Матвей,- ты парень вострый, тебе бы не в работники к Еремею, в школу бы поступить надо!
- Да где ее возьмешь школу-то?- откликнулся другой крестьянин, Сидор.
- А как же тут, говорят, в десяти верстах школу новую открыли.
- Я тоже слыхал,- сказал подошедший слесарь Антон,- «Школа крестьянской молодежи» называется с сельскохозяйственным уклоном. Вот бы тебе туда! Агрономом выйдешь, нам еще помогать будешь.
А у Семки слюнки потекли от одной мысли о школе.
Но подошедший к ним крестьянин дядя Василий с сомнением покачал головой.
- Там я слышал все битком набито, местов свободных нету, попасть трудно. А школа, что и говорить, хорошая…
Иногда Семка досиживал за разговорами до позднего вечера и возвращался домой в полную темноту. Дарья, а главное - бабка Устинья с бранью накидывались на мальчика.
- Где шатался, где валандался, шалопай, бездельник, а завтра глаз не продерешь, не добудишься.
- Я всегда вовремя встаю,- оправдывался Семка,- зачем зря говорить.
- Ах, да ты еще грубиянить, ах ты щенок нахальный, ах ты…
Бабка Устинья в особенности сильно невзлюбила Семку. Устинья была старуха сварливая, подозрительная, суеверная, в домовых, чертей верила, ворожбою занималась, заговоры знала, нашептывания всякие, с уголька вспрыскивала, по картам гадала.
