Товарищи китайские бойцы - [57]
Двенадцать дней держались защитники Долаково. Хорошо написал о них Георгий Заматаев, чьи воспоминания хранятся в музее С. М. Кирова и Г. К. Орджоникидзе.
«Умирали, ясно сознавая, что на победу нет ни капли надежды, что вся задача погибающих заключается только и только в том, чтобы на день-два задержать стремительное движение белых, преградить им дорогу».
Молодой китайский боец Сеня и другие китайцы красноармейцы, что были с ним, сложили свои головы в Долаково все до одного.
20. Зима. Степь. Астрахань
Унылое серое небо, унылые серые шеренги бойцов, бесконечные обозы с обмороженными, ослабевшими, тифозными. Где-то в конце медленно одолевающего степь человеческого потока шагали солдаты Пау Ти-сана. Был среди них и наш знакомый Ча Ян-чи.
На первых порах, когда объявлялся привал, бойцы подолгу засиживались у костров, вспоминали далекие родные места, рассказывали о боях, в которых участвовали.
Но чем дальше углублялась армия в степь, тем меньше слышалось разговоров возле костров. А скоро и сами костры уже еле горели: топлива не хватало. Колючий ледяной ветер пробирал до костей. Ноги вязли в глубоком песке, перемешанном с сухим снегом. Мороз с каждым днем крепчал. Термометры на госпитальных повозках показывали по утрам 15, 20 и 25 градусов ниже нуля. Питались мясом павших лошадей. Силы людей убывали. Плохонькие шинели не защищали от холода. Каждый шаг давался с трудом.
Но идти надо. И бойцы шли, поддерживая друг друга, шли, неуклонно продвигаясь к цели.
Ни одного жилья не видно было в обледенелой пустыне от горизонта до горизонта. После дневного перехода люди валились на мерзлую землю и, тесно прижавшись друг к другу, укрывшись с головой шинелью, обогреваясь спиной соседа и собственным дыханием, забывались в тяжелой полудреме. Каждое утро, когда давался сигнал подъема, на земле оставались лежать одинокие фигуры заболевших красноармейцев. Их относили на госпитальные повозки, переполненные тифозными больными. Оружие выбывших из строя сдавали в обоз.
Но вот наступило время, когда обозные перестали принимать винтовки: некуда было складывать, не было лошадей, чтобы везти.
Так армия шла в течение месяца. Потери от голода, мороза, болезней росли с каждым днем. Путь частей через степь отмечался уже не пеплом костров, а холмиками над телами тех, кто нашел в бесприютных просторах последний привал. Оружие оставалось лежать рядом.
При виде винтовок и пулеметов, заносимых снегом и песком, сердца бойцов сжимались. Кто еле держался на ногах, проходил мимо, не оглядываясь, а те, у кого силы еще сохранились, замедляли шаг и подбирали оружие, ставшее ничейным.
Так поступали русские, так поступали китайцы. Солдаты Пау Ти-сана складывали подобранное оружие на двуколку и тащили повозку, сменяясь каждые полчаса. Для удобства, кроме пары дышел впереди, они приспособили еще два дышла сзади. Таким образом нагрузка между людьми распределялась равномерней: часть бойцов, уцепившись за передние дышла, дружно тянула двуколку, другая часть, взявшись за задние дышла, с такой же добросовестностью толкала ее.
Бойцы несли на себе не только оружие погибших товарищей. Екатерина Кузьминична Черненко, сообщившая нам фамилию «комиссара четыре глаза», в другом письме поделилась с нами воспоминаниями о героическом походе через степь.
«В китайском батальоне, — писала она, — было восемьсот китайцев и двадцать русских. Я и Надежда Михайловна Генфер были медицинскими работниками. Людей разных национальностей объединяло одно желание — защитить молодую Советскую власть. Китайцы и русские жили дружно, как родные братья. Во время тяжелого перехода в Астрахань медицинская сестра Н. Генфер заболела сыпным тифом. Транспорта не было, и китайские бойцы, сделав из своих шинелей носилки, десятки километров несли ее на своих руках».
Так шли день за днем.
Однажды на привале Ча Ян-чи был свидетелем разговора между Пау Ти-саном и командиром роты Лю Фа-ляем. Комбат спросил, сколько оружия в роте.
— Винтовками двуколка доверху забита, — ответил Лю Фа-ляй, — а пулеметов сейчас десять.
Так много пулеметов в роте никогда не было. Комбат сказал, что излишки оружия придется в Астрахани сдать.
Тогда бойцы, сидевшие поблизости, вмешались в беседу командиров. Они заявили, что оружие, подобранное в степи, все равно, что найденное. Нужно, чтобы командование оставило им пулеметы насовсем.
Пау Ти-сан не понял.
— Что это значит — «насовсем»? — спросил он.
Бойцы ответили ему:
— Мы думаем так, товарищ Пау. Когда гражданская война в России кончится, революция победит и мы вернемся домой, там оружие нам. тоже понадобится. Винтовки — ладно, обойдемся, на месте раздобудем, а пулеметы возьмем с собой. Пулеметы в Китае нам очень пригодятся.
