Товарищ Жан - [14]

После этого Сергей тут же отправился к замдиректора НИИРП полковнику Владимиру Григорьевичу Митяеву, который ранее сообщил ему об отказе, и все ему рассказал. И то, как Ревмира подкупила медсестру, и то, как он уговорил медицинскую начальницу поменять диагноз в истории болезни Лены. Вот как Сергей описывал то, что произошло потом.

«Дальнейшее демонстрирует разницу между американскими чиновниками и их коллегами из КГБ. В США мне со скандалом влепили бы выговор за дачу взятки сотруднику медкомиссии и соучастии в фальсификации записей в истории болезни, тем более, что я во всем этом признался. Митяев же встал из-за стола, пожал мне руку и сказал: «Сергей Олегович, я даю Вашему заявлению о приеме в Краснознаменный Институт зеленую улицу. За все годы моей работы, Вы первый, кому удалось такое провернуть. Из Вас получится хороший разведчик». Он был впечатлен находчивостью, которую я проявил при достижении поставленной цели».

5

В 1984 году Краснознамённый Институт, учебное заведение КГБ по подготовке офицеров разведки, включал четыре комплекса корпусов, расположенных в Подмосковье. Это были строго засекреченные объекты, а разглашение их адресов считалось государственной изменой. Каждый комплекс находился в лесу и был огорожен колючей проволокой с табличками "Проход строго запрещен". Каждый задержанный патрулем внутри периметра подвергался аресту и допросу, а его имя вносилось в "чёрные списки" местной милиции. Администрация института занимала здание в самом большом комплексе в районе деревни Челобить-ево, к северу от Москвы. Ежегодный набор составлял всего триста человек, собранных из всех подразделений КГБ Советского Союза. Конкурс был очень высокий, так как окончание института практически гарантировало назначение за границу. С самого начала Сергей отметил, что многие из его сокурсников были детьми гебешных начальников или партийных бонз. Позже вокруг института разгорелся скандал, когда выяснилось, что один из генералов, принимавших решения о приёме, брал взятки.

Программа обучения занимала от одного года до трёх лет, в зависимости от уровня владения иностранными языками и профессионального опыта студента. Так как Сергей довольно хорошо владел английским и французским, а также проработал аналитиком в НИИРПе пять лет, его зачислили на одногодичную программу. Сразу после зачисления каждый студент получал фальшивые документы и легенду. Считалось, что удобнее менять только фамилию и Сергей Третьяков стал Сергеем Турановым. Новые имена и биографии служили не для защиты личных данных студентов, а просто для того, чтобы они привыкали к работе на нелегальном положении.

Первый месяц обучения Сергей провёл в Пскове, где была расквартирована дивизия ВДВ СССР. Там его учили прыжкам с парашютом, рукопашному бою, стрельбе, выживанию на местности и другим азам военного ремесла. Позже он говорил, что это была пустая трата времени. «Разведка — это состязание умов, как в шахматах. Шпионы работают тайно и бесшумно. Это не пальба из автоматов и бои кунг-фу, как в кино».

Вернувшись в Челобитьево, Сергей продолжил занятия в аудиториях, пять с половиной дней или 44 часа в неделю. Студентам разрешалось отсутствовать на территории комплекса только с 15:00 субботы до 9:00 понедельника. Зная, что в КГБ женщины традиционно считались недостаточно "морально устойчивыми" для работы в разведке, Сергей был удивлён, узнав, что в институте все же учились четыре студентки. Все они были женами офицеров разведки, но ни одна из них в учёбе не преуспела. Отчасти из-за постоянных сексуальных домогательств и попыток со стороны сокурсников выжить их из института.

В Челобитьево преподаватели жили в одном общежитии со студентами. Это гарантировало постоянное наблюдение первых за жизнью вторых. До того, как Сергей туда попал, студентам в общаге разрешалось по вечерам употреблять алкоголь и играть в карты. Потом это запретили, так как советское руководство потребовало поддерживать в учебном заведении железную дисциплину. Нарушителей ждало отчисление.

Сперва принятых студентов разделяли на две группы. Выпускников гуманитарных ВУЗов направляли на факультет политической разведки. А инженеров, математиков и физиков определяли на научно-технический факультет. В течение первого года учёбы студенты с политического отделения опять проходили отбор. Те, что делали успехи в изучении иностранных языков, продолжали подготовку на том же факультете, чтобы стать офицерами разведки и работать за границей. Тех же, кто учился хуже или кому просто не хватало воспитания и манер, переводили в группу заграничной контрразведки. По окончании института они должны были шпионить за своими коллегами, работавшими за границей.

Когда студентов учили вербовать агентуру, им объясняли, что есть три причины, по которым человек может предать свою Родину и стать агентом КГБ. Мотивы были следующие: 1. Идеологические или политические убеждения, 2. Психологические факторы и 3. Материальная заинтересованность. Прежде чем офицер КГБ мог успешно завербовать шпиона, ему предстояло выяснить, с каким именно фактором или сочетанием таковых придется иметь дело. Преподаватели говорили, что легче всего вербовать товарищей коммунистов. В качестве примеров приводили британского шпиона Гарольда Адриана Рассела Филби, более известного как Ким Филби, и так называемую "кембриджскую пятерку" — группу молодых англичан, ставших сотрудничать с КГБ под воздействием идей коммунизма, вскруживших им голову ещё в университете.