Товарищ Павлик: Взлет и падение советского мальчика-героя - [37]
12 сентября Карташов допросил торговца лошадьми Владимира Мезюхина из Владимировки, находившейся в нескольких километрах от Герасимова [42], а также двух других свидетелей[97]. Денис Потупчик, со своей стороны, представил письменный документ: «Характеристика 1932 года 12 сентября. Выдана Герасимовским с/советом Тавд. Района Урал. Области на группу кулаков деревни Герасимовки Герасимовского с/совета» [44— 46]. Наконец, следственная группа участвовала в состоявшемся в Герасимовке Съезде бедняков, на котором была принята резолюция, излагавшая историю убийства: Павлик шел правильным путем к строительству социализма и за это подвергался со стороны кулаков многочисленным угрозам, нападениям и в конце концов был ими убит. В резолюции также высказывалось требование расстрелять преступников[98] [58—60].
В деле Н—7825 нет информации о том, каким образом ОГПУ контролировало расследование на местном уровне, видимо, руководство осуществлялось районным начальством лично. Можно предположить, что Титов, или Потупчик, или они оба уехали из Герасимовки в Тавду 9 сентября, прибыли туда в тот же день или на следующее утро, 10 сентября, и связались с сотрудниками ОГПУ, после чего Карташова послали в Герасимовку, куда он прибыл вместе с Титовым и (или) Потупчиком 10 или 11 числа. Вероятно также, что Карташов оказался в Герасимовке случайно: 8 сентября Тавдинский райком партии спустил секретную инструкцию, согласно которой участковые обязывались отчитываться ОГПУ об их руководящей работе по сдаче зерна и предупреждению саботажа. Так что Карташов вполне мог приехать в Герасимовку, чтобы проверить, как выполняется это указание>{115}.
Как бы то ни было, Карташов сделал основной упор на идеологическую сторону в работе с подозреваемыми. В своем первом заявлении Татьяна Морозова говорит о конкретных действиях Кулуканова и Силина, утверждая, что она видела, как они заходили друг к другу утром 3 сентября [2]. На допросе у Карташова Татьяна приходит к более общим выводам: «…подозрение падает на указанных гр-н: Морозова Сергея и его жену Аксенью Ильиничну и его внука Морозова Данила Ивановича и также Кулаканову Химу, Кулуканова Арсентия и Силина Арсентия потому, что вся эта кулацкая шайка всегда собралась в месте группой и у них разговоры были о ненависти к сов.-власти, а так же к руководителям проводимых всех издаваемых сов. мероприятий и партией, а мой сын Морозов Павел Трофимович 13 лет пионер который всеми силами боролся запроводимые мероприятия сов. власти и был душевно предан этому делу несмотря нато, что онеще пионер, который непощадно своего родного отца Морозова Трофима Сергеевича [нрзб.: разоблачал?] что Трофим сам работал документами, т.к. служил председателем Герасимовского с/совета и эти документы продавал чуждо-классовому элементу кулачеству спец-переселенцев то этот пионер Павел нанего донес, зачто Трофиму дано 10 лет меры соц. защиты а этот отец жертвы Трофим является Морозову Сергею родным сыном» [3].
Как видно из текста, Карташов плохо знал правила грамматики и пунктуации и не всегда мог совладать с синтаксисом, но усвоил несколько пропагандистских формул: «кулацкая шайка», «за (против) проводимые мероприятия» (имеется в виду главным образом коллективизация), «всеми силами бороться» и, не в последнюю очередь, «доносить» (а не «доказывать» или «докладывать», как говорилось в первых заявлениях деревенских жителей).
Так задачей второго этапа расследования стало разоблачение «кулацкой шайки». Для этой цели с большой тщательностью собирался материал, который бы мог засвидетельствовать ее существование. Тут пригодились не только результаты обыска в доме Кулуканова и отчет Дениса Потупчика, но и ряд свидетельских показаний. Иван Потупчик рассказал Карташову, что Павлик выступал на сельских сходках, разоблачал кулаков и докладывал в сельсовет об укрывательстве зерна. Он также утверждал, что Павлик донес на своего отца местным властям [29]. Следователи стремились расширить круг соучастников — они искали свидетеля, помимо Мезюхина, который бы подтвердил, что Ксению Морозову видели с мальчиками 3 сентября [31, 32]. С другой стороны, именно на этом этапе расследования из круга подозреваемых был исключен Дмитрий Шатраков, который сумел представить алиби [65].
Еще одна важная задача следствия состояла в придании жертвам, и прежде всего Павлу, статуса юных активистов. С этой целью заново опрашивали свидетелей. В первых показаниях Варыгина Павел фигурировал просто как один из «братьев Морозовых». А Карташову Варыгин описал Павла как пионера и активного участника общих собраний, на которых он разоблачал кулаков за то, что они прятали зерно и вещи [14]. Интересна характеристика обоих мальчиков, данная Денисом Потупчиком. В этом документе от 12 сентября Трофим Морозов возведен в ранг вожака целой шайки, изготовлявшей фальшивые документы: «…и у него еще работали Агенты при суде сын Павел обрисовал все подробности на своего отца» [61].Денис Потупчик первым высказал предположение, что Павел подвергался постоянным угрозам со стороны деда, бабки и других за свою разоблачительную деятельность, но продолжал твердо стоять на своем
