Товарищ Грейнджер - [2]

Щелк.

Катя бросилась на оторопевших немцев, не отпуская груз.

Она так и не узнала, долетела ли до них.

* * *

— Интересный экземпляр, — раздался в темноте голос. Можно было бы подумать, что говорило светлое пятнышко, но звук исходил не из него. Да и не звук это был.

— Да, — подтвердил второй голос.

— Для наших целей годится?

— Вполне.

— Идеально, — включился заискивающий третий.

— Точно, — рубанул четвертый.

— Активировать сознание, — приказал первый.

— Выполнено.

Светлое пятнышко дернулось и заколыхалось, переливаясь всеми цветами радуги.

— Вы хотите жить?

— Чтоб ты сдох, гад фашистский. Дай до пистолета с полным магазином добраться, и я вас всех переживу!

— Деактивировать сознание.

— Выполнено.

Пятнышко снова засветилось ровным белым светом.

— Формальное согласие получено. Теперь она никуда не денется. Приступить к внедрению.

* * *

31-го июля 1989 года Гермиона Грейнджер, рыдавшая в подушку из-за того, что даже на каникулах ее умудрились жестоко обидеть, вдруг заснула. На прикроватном столике из ниоткуда появился ТТ в кобуре.

Через пять минут Гермиона проснулась, но взгляд ее был необычно для такой маленькой девочки сосредоточен. Пистолет она заметила сразу и жадно схватила его, но тут же дернулась, окидывая взглядом комнату. Постояв так минуты три, она тихо переложила ТТ обратно в кобуру, а ту сунула в тумбочку, и поспешила к письменному столу. Там она посмотрела на перекидной календарь и выругалась по-русски. Через несколько секунд, подумав и полистав раскрытую книгу, выругалась и по-английски, с удивлением прислушиваясь к себе.

Глава 1

Катя не слышала взрыва. Она даже не поняла, что теряла сознание. Просто внезапно стемнело, и в непривычно легкой голове зазвучал голос, предлагающий жизнь. Естественно, Катя ответила, как подобает комсомолке.

В этот раз она потеряла сознание заметно для себя. Только за тем, чтобы тут же очнуться на мягкой кровати.

Катя вскочила и, заметив ТТ на столике, цапнула его со всей возможной проворностью. На секунду ей показалось, что она его не удержит, так она ослабела, но все же оружие подчинилось ей.

Пляшущий в руках ствол она переводила то на окно, то на дверь. Было тихо. Что-то не казалось правильным, но боевой азарт мешал сообразить, что же. Наконец, до Кати дошло — книги. Много, много книг. Запирать пленницу в библиотеке? Или, судя по пушистой кровати, роскошной комнате? Жирно будет. А вот раненого товарища — слабость подтверждает возможность ранения — вполне могли и разместить вот так. На столе тоже лежали книги, и не только они. Еще — календарь, свернутая в трубочку газета. Это славно, можно почитать сводку с фронта. Вдруг уже выбили врага из Белоруссии? Канонады не слышно… Ну конечно! Канонады не слышно! Значит, тыл, и притом глубокий тыл.

И потом, ведь кто-то оставил ей пистолет? Враг точно не стал бы.

Поколебавшись, она спрятала пистолет в тумбочку. Не должно боевое оружие вот так валяться, а таскать его и тяжело, и незачем.

Катя решительно направилась к столу, и присмотрелась к календарю. «Июль 31, 1989». Стоп. Как это так? Восемьдесят девятый? Это где же ее сорок пять лет мотало? И ей что, шестьдесят пять исполнилось? Но рука вообще без морщин. Так не бывает. Да что же это!

— !!!

Однако, за такие слова мама и рот с мылом вымыть могла. В мирное время, конечно, но тут, судя по всему, оно и есть.

Правильным не казалось еще что-то. Календарь, вот что! Трофейный что ли? Нет, немецкий Катя кое-как знала. Один раз даже пригодилось — это когда ее тот фриц обезлошадил и она, пробираясь к своим, напоролась на троих фрицев в лесу. Правда, тогда больше пригодились другие навыки, которые преподал товарищ инструктор именно на подобный случай. Матерого диверсанта из Кати, конечно, за месяц занятий не сделали, да и не стояла такая задача, но вида крови бояться отучили, да и преподали… всякое интересное. В сочетании со знанием вражьего языка полезное.

Двоим немцам по пуле в грудь, одному в колено, а потом два часа задушевного разговора с ним. Когда с немцем случился серьезный некомплект ушей и пальцев, он в итоге перестал поливать ее презрением, и даже охотно делился информацией, но это ему не помогло: Катя его зарезала. Стрелять не стала, потому что патронов и так не хватало, а запачкаться успела. В общем, немецкий она знала и еще подучила с тех пор, а то разминулась с патрулем на считанный час, пока соображала, что фриц лопочет…

Так вот, календарь был не немецким. Но и не русским.

Рядом с календарем лежала открытая книга. Взгляд Кати лихорадочно забегал по строчкам. О, математика, только уровень детский какой-то… Да что не так-то?!

Вдруг взгляд Кати расфокусировался и она увидела не слова, а буквы. Латинские буквы. Она присмотрелась внимательнее.

— Bollocks! — выругалась она снова, с удивлением и ужасом понимая, что этот неродной язык она понимает, как русский. Английский язык.

И если англичане ну или американцы не совершили своей Революции, если у них не было своего Октября, если весь мир не объединился под алым стягом, это означало одно.

Капстрана. И находится тут Катя достаточно давно, чтобы считаться предательницей.