Тотти. Император Рима - [4]

И ВОТ НАС БУКВАЛЬНО ЗА УШИ ПОТАЩИЛИ ЧЕРЕЗ ВСЮ ШКОЛУ, НЕ ЗАБОТЯСЬ О НАШЕМ ДОБРОМ ИМЕНИ: В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ РАЗДАЛСЯ ЗВОНОК, И ВСЕ, КТО ВЫХОДИЛ ИЗ КЛАССОВ НА ПЕРЕМЕНУ, ВИДЕЛИ ЭТУ СЦЕНУ И СМЕЯЛИСЬ.

– Франческо, будь добр, выйди на минуточку.

Не повиноваться было нельзя, хотя из коридора явно потянуло жареным. Обоняние не подвело. Как только я вышел, она – фурия – схватила меня за ухо своими двумя тисками-пальцами; тиски на ее другой руке уже сжимали ухо Анджело и были глухи к его протестам. И вот нас буквально за уши потащили через всю школу, не заботясь о нашем добром имени: в это же время раздался звонок, и все, кто выходил из классов на перемену, видели эту сцену и смеялись. Где-то среди учеников хохотали и эти хреновы братья. Позорище было незабываемое.

Разумеется, то, что и худшие из моих «деяний» были связаны с мячом – не случайность. Папа рассказывал, что когда мне было всего восемь месяцев и мы отдыхали в Порто-Санто-Стефано, я давал представление, пиная на каменистом пляже оранжевый «Супер Сантос»[3], который он мне купил, первый мяч из многих в моей жизни. Купил не для того, чтобы сделать из меня футбольного гения, ведь в восемь месяцев дети обычно еще не ходят, я же носил мяч с собой на прогулку, причем играл с ним на самых неподходящих поверхностях. Я даже спал с ним, как мне рассказывали. Не с игрушками, не со «Стальным Джигом» – роботом, который тогда был очень популярен. Только с «Супер Сантосом», и было понятно, что я чувствовал влияние, которое мяч окажет на всю мою жизнь.

Я выходил на улицу каждый день. Возвращался из школы (для этого было достаточно перейти дорогу, поскольку школа находилась напротив моего дома), что-то съедал и садился делать уроки на балконе – не ради свежего воздуха, а чтобы, завидев знакомое лицо, сразу бежать вниз, крича маме, что меня ждут.

– Уроки сделал? – Эта фраза всегда предвещала мой уход, потому что я в ответ кричал: «Да, да, да!» – и спустя секунду был уже слишком далеко, чтобы слышать следующий вопрос.

Наша компания состояла из человек тридцати, и мы считали наш квартал одним из самых классных в Риме – людный, но не бедный, с дворами, в которых можно играть, и прежде всего – оживленный в любое время суток. У меня было много родственников, по воскресеньям мы частенько кого-нибудь навещали в Трастевере или в Тестаччо. Я охотно ездил туда, но лучше всего чувствовал себя в родном квартале Порта Метрониа. Футбол целыми днями, беготня, детские проказы: одно время мы развлекались тем, что названивали в домофоны, но не просто звонили и сматывались – развлекуха была в том, чтобы представиться кем-то известным. Я изображал Джерри Скотти[4].

– Кто там?

– Джерри Скотти!

И вот тут-то уже требовалось бежать со всех ног.

В футбол мы играли во дворах, но и на улицах тоже, потому что тогда еще не было строго определенных часов работы, и в два магазины закрывались, опускали жалюзи, иногда до пяти часов, предоставляя нам лучшие ворота, о которых мы только могли мечтать. Жители этому не очень были рады: каждый сильно пущенный в эти «ворота» мяч производил жуткий грохот и последующие ругательства, но нас это не заботило. Играли по «немецкой системе», то есть короткий пас в одно касание – классический стиль игры на тротуаре, который подразумевает контроль над тем, чтобы мяч не вылетел на дорогу. В чемпионском сезоне-2000/01 мы забили «Перудже» в похожем стиле: уйма касаний в толчее перед воротами, не давая мячу опуститься на землю. Самые большие трудности у нас появлялись тогда, когда мяч залетал на закрытый школьный двор. Мы давили кнопку звонка сторожа – сварливого дядьки – в надежде, что выйдет его сын Джиджи, наш сверстник: пацан, который почти никогда не гулял, сторонился, но был хороший и в душе добрый, не то что те двое братьев-доносчиков. Он всегда брал на себя труд вернуть нам мяч – один, два, три раза за вечер. Мы его за это любили.

Не так-то просто точно определить то время, когда я ощутил, что у меня есть талант, потому что одаренным меня считали всегда, с того самого пляжа в Порто-Санто-Стефано. Я хочу сказать, что речь не идет о суперспособностях, которые вдруг появились у меня по какой-то воле судьбы, как это бывает в комиксах, а о способностях врожденных. Возможно, первое понимание этого пришло после «Утят» – это такая игра на меткость, которой учат с детства. Цепочка ребят расставляется наверху широкой лестницы – мы играли напротив школы – и двигается сначала по горизонтали и потом, спускаясь по ступенькам, по диагонали до конца. Расстояние – около десяти метров, бьющий ставит около себя несколько мячей, которыми он должен попасть по «утятам», прежде чем они завершат свой путь. Это упражнение легкое только на первый взгляд. Тебе нужно попасть в несколько движущихся целей, сохраняя спокойствие, потому что постепенно они приближаются к концу пути и времени начинает не хватать. К тому же мячи, расставленные около бьющего, разные: накачанный, спущенный, резиновый, волейбольный… Нужно бить по каждому с нужной силой, всегда разной. Короче говоря, когда я первый раз попробовал эту игру – мне было то ли пять, то ли шесть лет, – я попал по всем целям.