Тотем ночи - [8]

Да кто и когда задумывается о своем отношении к ним? Нужно быть Бирюком, чтобы позвать их на помощь... А ведь он сделал это! Сделал для того, чтобы он, Вовка, и дальше мог пользоваться машиной. Может быть, Серега не такой уж и идиот?.. Завтра они избавятся от трупа и этот инцидент канет в Лету. Жизнь пойдет своим чередом и если они когда и вспомнят о "бабушке", то только, чтобы посмеяться над превратностями судьбы...

Внезапно от благостных мечтаний Вовку отвлек неясный звук. Не то шорох, не то скрип. Он недоуменно огляделся. Звук повторился громче. Теперь это было уже вполне определенное поскребывание и доносилось оно с балкона.

Довбня вскочил, толкнув столик и расплескав содержимое стакана. По спине пробежали мурашки. На затылке зашевелились волосы. В памяти всплыли бабушкины сказки. Легко не верить в чертовщину при свете дня, но попробуйте сделать это ночью, когда с балкона, где лежит покойник, некто напрашивается к вам в гости.

Он метнулся к выключателю. Комната погрузилась во тьму. До боли напрягая зрение, Вовка всматривался в окно. В глубине души у него теплилась надежда увидеть какуюнибудь ворону, страдающую бессонницей, но напрасно.

Снова раздался звук. Теперь это уже была помесь скулежа и царапанья когтями по бетону. Бесшумно ступая, Довбня приблизился к балконной двери, хотя паникующие инстинкты гнали его прочь из дому. Посмотрел сквозь стекло и замер. В неверных лунных тенях в самом деле что-то двигалось. И простыня, которой был укрыт покойник, лежала как-то не так. Теперь ему казалось, что она сдвинута в сторону и под ней пусто.

- Бред, - пробормотал он пересохшими губами. - Галлюцинации на почве нервного переутомления. Пьянка, погоня, стресс...

Какое-то время все было тихо. Сердце перестало выскакивать из груди.

Пульс, естественно, выровнялся. Довбня отвернулся от окна и начал раздеваться. Есть время для острых ощущений и есть время для сна. Однако, не успел он додумать эту мысль до конца, как за спиной раздался грохот бьющегося стекла и в проеме балконного окна возникла оскаленная волчья морда.

Вовка отчетливо увидел каждую шерстинку и сочащиеся кровью порезы на ней.

Его тело окаменело, а волчьи лапы продолжали крушить хрупкое стекло. Порезы в лунном свете прямо на глазах рубцевались и исчезали. Хриплый вой сопровождал вторжение чужака.

До окончания земного существования раба божьего Довбни оставалось едва ли несколько секунд, когда тело вновь обрело способность двигаться.

Переворачивая мебель, Вовка ринулся вон из комнаты. Выбегая, он щелкнул замком на двери, поблагодарив паранойю, которая преследовала владелицу квартиры. Замки были установлены также на кухне и даже на двери в туалет.

Едва дверь захлопнулась, как в нее глухо ударило. По ушам резанул пронзительный вой. Довбня, убедившись, что хищнику ее ни открыть, ни выломать не удастся, с облегчением перевел дух. Затем забаррикадировался буфетом и холодильником.

Закончив, он уселся на полу в коридоре и начал дрожащими пальцами крутить телефонный диск. Время от времени баррикада сотрясалась от ударов и слышался грохот бьющегося хрусталя хозяйки, выставленного в чешской стенке.

- Алло, - наконец послышался в трубке сонный голос Бирюка. - Какой идиот?..

- Серега, это я. Серега, ты мне друг?..

05:12 Свет фар увязал среди разросшихся кустов и толку от него было не больше, чем от Луны. Майор, так и не попивший горячего чаю, зябко подергивал плечами и лениво ковырял носком ботинка жухлую траву. В отличие от него, капитан и старлей рыскали по сторонам, подобно гончим, потерявшим след.

Захара мучила совесть, которая поверила приятелю, будто он оставил замерзать здесь обнаженную жертву. Кротов же искал не столько ее, сколько орудие преступления, как бы смешно это не звучало в контексте акта об изнасиловании. Из медицинского заключения следовало, что это должен быть нож с длинным и широким лезвием. Возможно, охотничий.

Среди одежды обнаружить такого не удалось, но и на месте преступления пока не нашлось ничего, кроме двух оторванных пуговиц.

Время шло. Сержант Загоруйко жег бензин в печке, согревая салон, и отчаянно зевал. Капитан все больше убеждался в том, что его первая гипотеза о вознесении пострадавшей после изнасилования на небеса не так уж безосновательна. В голове не укладывалось только одно: как ей сошло с рук убийство?..

- Ну что? - спросил он у старлея, когда непредсказуемая траектория движения того свела их вместе.

- Как будто сквозь землю провалилось, - ответил тот, имея в виду орудие преступления. - Ведь нужно быть абсолютно сумасшедшей, чтобы суметь скрыться голой и с окровавленным ножом.

- О-о, - протянул капитан. Теперь все становилось на свои места. В самом деле, какие небеса? Она теперь там, где правосудие вершится споро и навсегда, где испокон веков стенают убийцы и иже с ними, где женщинам самое место...

Бессонная ночь и выпитое в дежурке давали о себе знать, ведь в обычном состоянии капитаны ГАИ редко склонны к мистике.

- Ну, что ж. Ты посмотри в той стороне, а я еще пройдусь там, - старлей махнул рукой в глубину зарослей.

- Бесполезно все это, - убежденно ответил капитан. - Ничего мы, Кротов, здесь с тобой больше не найдем. В конце концов, если он ее в самом деле изнасиловал, то получил по заслугам. И не нам вмешиваться в дела того, чьи пути неисповедимы.