Тотем Козерога - [8]

В прихожей темно и тихо. Ребята спали. Я протиснулся в квартиру, прикрыл дверь и осторожно защелкнул замок. Воздух тяжелый и немного спертый, витал целый сонм знакомых запахов. Пахло пылью и горячей пищей, немного табачным дымом и домашним уютом.

Разувшись, впотьмах прокрался в свою комнату. Тут можно не скрываться. Щелкнул выключатель, загорелся неяркий свет. Хотелось упасть на кровать и полежать. Но я удержался от соблазна, понял – если поддамся, то отключусь. Нашел в шифоньере чистую одежду и пошел в ванную. Долго отмокал, соскребал кровь и грязь. Потом обтерся большим махровым полотенцем и приступил к самолечению. Отыскал на полке йод, вату и пластырь, подошел к зеркалу.

М-да… Парень красоты неописуемой! Губы распухли и посинели, через лицо наискось множество мелких царапин, несколько глубоких. Завтра на работе будут стебаться, подкалывать: мол, с какой кошкой целовался… Радует одно – кости и зубы целы. Остальное мелочи, заживет за пару дней. Я смочил ватку в йоде, быстро промокнул ранки. Царапины и ссадины щипало, лицо горело огнем. Пластырь не понадобился, к счастью ничего не рассечено. Я провел рукой по коротким волосам и подмигнул отражению. Ничего, жить можно.

Зашел на кухню и осмотрелся. Прибраться бы не помешало. На столе россыпь подсохших крошек, сервант покрыт толстым слоем пыли, а в раковине скопилась небольшая горка немытой посуды. Но просто лень. Я достал с полки жестяную банку и щедро сыпанул в кружку заварки. Раздался щелчок. Электрический чайник заклокотал, выбросил струйку пара и затих. Я залил сухие чайные листики кипятком и с кружкой в руках перебрался к открытому окну.

Уличные фонари выхватывали из темноты молодую зелень деревьев, кусочек тротуара. Свежий ветерок выстуживал кожу, приятно холодил израненное лицо. На стук посуды прибежала Багира, моя кошка. Пушистая и черная как уголь. Сверкнула зелеными глазищами, требовательно мяукнула: мол, дай пожрать. Но поняв, что хозяину не до нее и кормежки не дождется, мазнула хвостом по ногам и умчалась в неизвестном направлении.

За спиной раздались шаги и громкое сопение. Я оглянулся, столкнулся взглядом с Вадимом. Всегда поражался его габаритам. Рост под два метра, косая сажень в плечах, широкая мускулистая грудь, длинные руки. И неожиданно умные серые глаза. Лицо квадратное, но черты правильные. Мужественности прибавлял мощный мясистый нос горбинкой и темные косматые брови. Мы с Вовкой за глаза называли его Муромцем. Как и все большие люди, Вадик величественно медлительный, спокойный и добрый. Учится в университете на историка, причем на отлично.

Парень с любопытством осмотрел меня и едва заметно улыбнулся. Лениво почесал темную шевелюру, одернул старенькую майку и полез в холодильник. Долго шуршал и звенел, перебирал какие-то склянки.

– Бандитская пуля? – хмыкнул он.

– Вроде того, – в тон ответил я. – Почему не спишь? Поздно же.

– Да не получается, – сказал Вадик. – Мысли одолевают. Сегодня с девушкой расстался…

Студент извлек из холодильника бутылку до половины наполненную мутной коричневатой жидкостью, бухнул на стол и жестом фокусника вытащил из серванта две рюмки.

– Вадь! – запротестовал я.

– Надо полечиться, – безапелляционно заявил он. – Настойка хорошая, заживит раны и душу развеселит.

Разлил по рюмкам, одну подвинул мне. Я осторожно понюхал. Пахло спиртом и какими-то терпкими травками.

– Про душу ты верно подметил, – пробормотал я. – Так а почему расстался?

Вадим пожал плечами. Закрыл глаза и залпом осушил рюмку. Поморщился, крякнул и занюхал кулаком.

– Блондинка! – фыркнул парень.

– Исчерпывающе, – признал я.

Запрокинул голову и влил в себя Вадькину настойку. Морозная струйка выстудила пищевод, разорвалась в желудке пламенным клубком. Голова сразу же закружилась, меня повело. Я закашлялся, постучал кулаком по груди.

– Хороша, – прогудел Вадим. – Девяносто градусов, почти чистый спирт. В магазинах такой не найдешь. Дед делает по старому семейному рецепту.

– Да уж… – простонал я. Не найдя ничего подходящего, запил чаем. Терпкое варево сразу перебило горечь, по телу разлилось приятное тепло. – Предупреждать надо.

– Будет тебе, – ухмыльнулся парень. Внезапно посерьезнев, добавил: – Сань, ты какой-то не такой. Что случилось? Я имею ввиду не внешний вид.

– Не знаю, – проворчал я, решившись на откровенность. – Просто жизнь… Какая-то пресная и серая. Хочется хотя бы неожиданностей.

– Девушку найти не пробовал? – хмыкнул студент. – Есть интернет. Зашел в чат или на какой-нибудь форум и снимай любую. Не получится с одной, сразу подкатил к другой.

– Надоело, – отмахнулся я. – Да и противно… Зайдешь на сайт, а там как каталог в магазине. И везде груди, накачанные губки, томные взгляды и оттопыренные попки. Те кто посмелее еще и домашнее порно выставляют: мол, вот какие мы страстные и раскрепощенные. Я ничего против не имею, так даже легче. Но уже начинает воротить.

Вадим внимательно посмотрел, нахмурил косматые брови. Встал с табурета и опять полез в холодильник. Достал пакет с молоком, плеснул в маленькую мисочку и поставил на сервант… Мы с Вовкой долго привыкали к чудачествам Вадика. Парень вырос в глухой деревеньке, где обосновались староверы. Воспитал его дед, волхв или шаман, не помню как правильно. Приехав учиться, Вадим быстро привык к городу, принял технические новшества. Но и от древних обычаев не отказался. Каждый вечер кормил домового. И если подхватывал простуду, то лечился не таблетками, а дедовскими отварами и заговорами. На этом странности заканчивались, а я и Вовка со Светкой быстро научились не обращать внимания. Какая разница во что верит: в бога или в домовых? Главное, что человек хороший.