Тотальный шпионаж - [92]

В то же время днем и ночью английские бомбардировщики во все возрастающем количестве сбрасывали свой груз над оккупированными странами и над городами самой Германии. Могла ли одна только случайность систематически наводить их на пункты, где они наносили Германии самые чувствительные удары? Каким образом удавалось им обнаруживать склады, полные боеприпасов? Каким образом могли они разрушать заводы, производящие точные приборы и особо важные авиадетали? Каким образом они догадывались, где наносить удары по тем самым железнодорожным узлам, которые в данный момент были особенно важны для бесперебойного подвоза боеприпасов на фронт? В те дни полковнику Николаи, вероятно, казалось, что вся Европа стала одной огромной контрразведывательной организацией.

Вряд ли полковнику Николаи спалось тогда хорошо.

Полковник Николаи, вероятно, думал о Бельгии периода первой мировой войны, о Бельгии, ненавидящей германскую оккупационную армию, изобретающей тысячи новых способов оповещения союзников, сообщающей о передвижениях германских войск, об их планах, их силе и слабости.

Игрушечные воздушные шары с важными сведениями, которые попутный ветер относил в нужную сторону; ничего не означающие детские каракули и рисунки, которые в действительности были сложным кодом; сотни, тысячи школьников, стоящих у железнодорожного полотна и считающих эшелоны и вагоны для того, чтобы союзное командование имело точные данные о численности и о расположении германских войск; тысячи уловок, которые могли возникнуть только в уме народа, объятого ненавистью и отвагой. Эти годы — 1914–1918 — были кошмаром для полковника Николаи.

И сейчас ему должно было казаться, что история повторяется!

* * *

Германское верховное командование не строило себе иллюзий, когда спустя 25 лет вторично отдавало приказ о вторжении в эти небольшие и беззащитные нейтральные страны. Оно знало наперед, что население этих стран встретит завоевателей не с распростертыми объятиями. Оно отдавало себе отчет в том, что солдатам придется иметь дело с ненавистью, террором и сопротивлением. Может быть, немцы недооценивали силу сопротивления покоренных народов? Может быть, они считали, что безоружный народ не является угрозой для армии, вооруженной до зубов? Наконец, они были уверены в том, что гестапо позаботится обо всем. Гестапо отлично знает, как обращаться с народом, который отказывается покориться.

Гестапо, не теряя времени, приступило к делу. Палачи и агенты приходили в оккупированную страну одновременно с войсками. Они не жалели усилий, но даже их озадачила и удивила ненависть «покоренных народов».

В Польше публичные казни стали ежедневным явлением. В Чехословакии сопротивляющихся ставили к стенке и расстреливали.

В Норвегии концентрационные лагери, пытки, голодная смерть стали повседневным уделом тех, чьи сердца были полны ненависти к немцам.

В течение сентября и октября 1941 года смертные казни в оккупированных странах чрезвычайно участились, а сотни арестов и десятки убийств совершались ежедневно. Истинные масштабы всех этих злодеяний пока еще неизвестны.

Однако весь этот чудовищный террор не приводил к желаемым для немцев результатам.

В Норвегии ненависть к оккупантам все более возрастала. В Голландии патриоты носили запрещенные значки. В Польше они организовали отряды, которые занялись партизанской войной. В Афинах они сняли с Акрополя флаг со свастикой и растоптали его. Во Франции они превратились в глухонемых и, казалось, не замечали германского солдата, когда он обращался к ним с вопросом или предложением.

Все это было весьма неприятно. Но с этим еще можно было либо мириться, либо бороться. Значительно хуже было другое. Люди, которым немцы не пришлись по вкусу, начали шпионить. Шпионаж! Помощь врагу! Теперь гестапо ввело в бой свои силы. Виновные находились, осуждались, казнились.

В 1916 году полковник Николаи пытался бороться со шпионажем в Бельгии путем запрещения населению переезда из одного пункта в другой. Теперь к этому средству гитлеровцы прибегли во всех оккупированных странах. Запрещено было даже переезжать из одной деревни в другую, соседнюю. Это ограничение свободы передвижения было распространено даже на швейцарских и американских консульских чиновников. Все это весьма неблагоприятно и угнетающе отражалось и на самих немцах. Они уже не чувствовали себя так уверенно, как раньше. Теперь против них самих проводилась своего рода «война нервов»; и эта война требовала жертв с обеих сторон.

Чудовище «пятой колонны» и «тотального шпионажа», созданное и воспитанное гитлеровцами, постепенно оборачивалось против них самих. Народы, преданные негодяями, вышедшими из их же рядов, разбитые «тотальным шпионажем», сами становились огромной «пятой колонной» в тылу у немецкой армии. И эта «пятая колонна» терпеливо ждала прихода других колонн — победоносных союзных армий.

Николаи, Гиммлер, Геббельс и другие должны были недоумевать по поводу того, как могло возникнуть такое мощное движение, несмотря на все усилия гестапо и эсэсовских отрядов и вопреки этим усилиям.

* * *

…В темные ночи маленькие быстроходные английские моторные лодки пересекали канал и приставали к французскому или бельгийскому берегу. Из лодок выходили на берег агенты британской разведки. Их встречали несколько мужчин или женщин. Краткий разговор, поспешно переданные инструкции или письма, быстрое рукопожатие, и лодка вновь исчезала в ночной темноте.