Тотальные истории. О том, как живут и говорят по-русски - [2]
И еще раз: «Автомобиль застрял в грязи, Россия».
И снова, с уточнением: «Автомобиль, застрявший в грязи около Читы».
Впрочем, до Читы «конструкторы» не доехали. За две недели они кое-как доползли до Сретенска, и центральный совет «Автодора» принял решение — мучения прекратить: «Отмена пробега вызвана полной непроходимостью дорог на Дальнем Востоке и в Забайкалье…»
Времена и дороги меняются, а расстояния и люди — нет.
Мы все так же готовы путешествовать, преодолевая себя и обстоятельства. Особенно если повод для путешествия — большой и значимый, а команда — профессиональная и дружная.
В 2019 году из Владивостока в Таллин отправились в путь три новеньких отечественных автомобиля «Газель NEXT» — они везли филологов, волонтеров и экспертов Тотального диктанта. Столица диктанта переезжала из Приморья в Прибалтику.
Глава 1. Океан, рыжие сопки и девушка-лиса на льдине
«Сказала „да“, не дожидаясь конца предложения».
Н. С. Милянчук (из частной беседы)
Владивосток — город, в который легко влюбиться. Он рассыпан по сопкам, изрезан бухтами и с трех сторон окружен водой. Он сползает в океан, наполняя набережные людьми и машинами. Человек с равнины мгновенно теряется в его бесконечных спусках и подъемах: улицы падают вниз и взлетают вверх, извиваясь, словно асфальтовые змеи. Кажется, ты кружишься вокруг одного и того же места, хотя миновал уже половину города.
Владивосток открыт ветрам и людям. Железный занавес холодной войны и закрытый статус военно-морской базы никогда не скрывали его от мира полностью: смыслы и вещи внешнего мира проникали сюда вместе с моряками. Грампластинки, видеокассеты, магнитофоны, одежда, сигареты, виски, жевательные (и не только) резинки выплескивались из корабельных трюмов, оказываясь на барахолке по улице Гоголя, а затем и в квартирах горожан. Привозили даже животных — в основном, черепах, попугаев и обезьян. Все это заморское богатство дополнялось рассказами моряков о жизни в далеких и не очень странах.
С небрежностью хозяев, владеющих океаном, горожане все время везут гостей к воде: на Токаревскую кошку, в бухту Золотой Рог, на одну из своих набережных — Корабельную, Университетскую, Цесаревича или Спортивную гавань. Море для них — такая же плоскость, как земля и воздух: когда тебе начинает казаться, что дальше двигаться некуда, ты вдруг замечаешь полторы сотни людей прямо посреди залива. Они возвышаются над ледяной мартовской водой, стоя на специальных досках-сапах и степенно беседуя друг с другом. Зимой еще проще: море становится твердым и пешеходным. За две недели до нашего приезда на льду бухты Новик состоялся ледяной полумарафон, собравший участников из двенадцати стран и семидесяти городов России. Соревнуясь друг с другом и с собой, люди бежали по замерзшей воде, а под ними сонно плавали большие морские рыбы.
Жизнь на краю России трудная и дорогая, но приморцы легки в общении и душевны.
— Мы — гедонисты и жизнелюбы! — говорит Наталья Сергеевна Милянчук, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы Дальневосточного федерального университета. Она рассказывает о случае времен Русско-японской войны. 22 февраля 1904 года японская эскадра в первый и последний раз обстреляла город из корабельных орудий. «Большие снаряды, перелетая через вершины Амурского полуострова, летели в город с раскатами грома», — так поэтично описана эта беспорядочная стрельба в отчете японского Генерального штаба. Казалось бы, среди населения должна была начаться паника, но охочие до зрелищ горожане отправились на окрестные сопки наблюдать за обстрелом собственного города! «Во время бомбардировки города 22 февраля и на следующий день гора Орлиное гнездо, как самая высокая, и несколько других гор были усеяны любопытными, наблюдавшими за японской эскадрой и бомбардировкой. В бинокли, а в особенности в трубы, были отчетливо видны все суда и их маневры, хотя и за 18 верст», — писала газета «Владивосток» 29 февраля 1904 года.
Высокая, черноволосая, в темных очках от яркого приморского солнца, Наталья Сергеевна бережно укрывает горло косынкой, защищая от холодных ветров, то и дело прилетающих с моря. У преподавателя, как у актера или диктора, горло — рабочий инструмент. Ветра во Владивостоке — не гости, а хозяева, они определяют здешний климат, отчего он называется ветреным (по-научному — «муссонным»). «Широта крымская, да долгота колымская», — говорят в городе. Формально столица края находится южнее Сочи, но зима здесь суровее, даже если оказывается скупа на снег. Нынче на рыжих от прошлогодней травы приморских сопках его нет совсем. Лес гол и темен, словно заранее выгорел и молитвенно воздел ветви к небу. Но скоро все изменится: приближается сезон сбора папоротника. Едва он проклюнется толстыми зелеными завитками, как на сбор в сопки уйдут корейцы, китайцы, местные…
Тотальный диктант обладает особым магнетизмом, присущим движениям, родившимся «на земле», а не в кабинетах. Впервые Наталье Сергеевне предложили провести его в 2012 году.
— Я легко согласилась, — рассказывает она и, смеясь, добавляет: — Не подумав о последствиях! Движение росло, народ каждый год прибывал: только успевай-разворачивайся. Летом две тысячи семнадцатого года на стратсессии во Владивостоке мне пришлось принимать в университете членов штаба и экспертного совета. И когда я лично познакомилась с этими жизнерадостно-самоотверженными людьми, уже не могла оставаться в стороне.
