Тотальная война - [72]

Сами вырыли себе могилу, обманувшись мнимой покорностью побежденной Азии. А раненый тигр умеет ждать. Сами всучили новейшие технологии и передовые производства, рассчитывая тем намертво приковать к себе недоразвитых азиатов. Страна, где каких-то двести лет назад носились друг за другом по прериям, паля из кольтов, осмелилась думать, что может покорить цивилизацию с пятитысячелетней историей! А произошло страшное — мистическое сознание соединилось с передовыми технологиями. Власть над миром отныне находится в когтях «азиатских тигров». Только знают об этом немногие.

Второй силой, что вцепилась в мир, были восточные шейхи, наследные властелины тайных орденов ислама. Они держали в своих руках нефть, эту гнилую кровь, что течет по жилам-трубопроводам современной цивилизации и адским огнем полыхает в каждом двигателе внутреннего сгорания. Чуть сдави пальцы, пережимая жилы, и весь мир начнет биться в предсмертной агонии. И ничего поделать нельзя. Потому что на каждый залп «томагавка» или налет «миражей» найдется достойный ответ, — бледнолицый студент медресе, увешанный взрывчаткой. А их, бредящих джихадом, значительно больше, чем ракет у всех стран НАТО, вместе взятых.

Немцы больше не хотели воевать за свое будущее. Даже в новой конституции записали запрет на использование своих солдат за рубежом. Тем хуже для них, продавшихся за кошерную чечевичную похлебку, сваренную американскими поварами. С крахом рейха Орден «Черное солнце» вместе с внешним кругом — «братством СС» — превратился в орден рыцарей-скитальцев, как мальтийцы, потерявшие свою Ла-Валетту.[32] Но у «Черного солнца» остались преданные союзники в тотальной войне за Будущее.

Перед лицом вился надоедливый москит. Винер взмахнул рукой, отгоняя назойливого кровососа. В этот миг фигурка у бассейна исчезла. Беззвучно и бесследно, словно черное облачко, из которого она была соткана, растворилось в ночном воздухе. Только от бортика, где мгновенье назад неподвижно сидела Мио, по лунной дорожке полукругом расходилась мелкая зыбь.

«Дьявол», — прошептал Винер.

Мио, современная женщина, в совершенстве владела древним искусством ниндзя. И словно в подтверждение этого, ледяная ладонь легла ему на грудь. Винер невольно вздрогнул. Мио зашла сзади, ни шелестом травы, ни шорохом шелка не выдав себя. Будто исчезла в одном месте и материализовалась из темноты в другом.

Мио опустилась на колени. Рука все еще лежала у Винера на груди. Холодные и влажные пальцы нежно касались повязки на ране.

— Осторожнее, Мио, — предупредил Винер. Он не хотел потревожить охрану невольно вырвавшимся криком. Боль в ране давно притупилась, но при резком движении иногда била в грудь, как удар электрошока.

Мио подняла лицо. Лунный свет растекся по гладкой фарфоровой коже. Глаза Мио влажно блестели и лучились, как у удачно поохотившейся кошки.

— У тебя подозрительно довольный вид, Мио. — Винер погладил ее по холодной щеке.

— Иногда твой противник держит тебя в напряжении, все время ждешь: вот-вот чем-нибудь да отплатит. Это забавно! А порой он напускает на себя такой невозмутимый вид, словно обо всем забыл… И это тоже смешит. Я знаю, это большой грех, но не могу нарадоваться, когда человек, мне ненавистный, попадает в скверное положение.

Она никогда не давала однозначных ответов. Часто использовала цитаты из книг и восточные притчи, неисчерпаемый запас которых хранила ее хорошо натренированная память. Поэтому никогда нельзя было догадаться, что же хотела сказать на самом деле, что скрыла, а что незримой нитью вплела в вязь чужих слов.

— Так писала Сэй-Сёнагон, — подсказала Мио, видя замешательство Винера.

— Да, вспомнил. «Записки у изголовья»!

Эту книгу его заставил прочесть один из Учителей, готовивший пятнадцатилетнего мальчика к судьбе, предначертанной ему по праву рождения. Шок от интимного дневника японской придворной дамы оказался не меньшим, чем от перемазанной кровью белоснежной шубки Мисти. Прорвавшись сквозь изящное кружево слов, Клаус Винер сумел уяснить главное: мышление женщины не просто отличается от мужского, оно совершенно иной природы. Невероятно, какие мелочи раздувает женщина до вселенского значения, непостижимо, на чем основаны ее симпатии и антипатии. Единственное, чему стоит учиться у женщин, — это утонченному коварству, к такому выводу пришел тогда будущий магистр.

— Я уже понял, что ты что-то задумала. Не сомневаюсь, какое-то коварство в твоем стиле. Хотелось бы знать, что именно.

— Между желанием и действием должно пройти мгновенье, не длиннее, чем требуется клинку, чтобы вылететь из ножен, — ответила Мио.

Винер почувствовал, что ее ледяные пальцы чертят какие-то знаки на его груди поверх повязки.

— Осторожнее, Мио, — еще раз предупредил он, чувствуя, что в ране нарастает жар.

Вдруг рана выстрелила огнем, показалось, по груди скользят горячие змейки.

Она накрыла его губы своей ладонью, заглушив крик…

Странник

Максимов вынырнул из сна. Обшарил глазами комнату.

Было то гадкое состояние, когда опасность, еще никак не проявив себя, казалось, растеклась повсюду, взяв в невидимое кольцо. В такие секунды до колик в мышцах хочется действовать, метаться из стороны в сторону, отскакивая с линии возможной атаки. Только не угадать, откуда придет она. Значит, нужно расслабиться и ждать. Ждать, чтобы ударить на упреждение.