Тотальная угроза - [16]

Прапорщик неспешно застегнулся и вышел, напоследок зло сверкнув глазами.

— Минутку! — вернул его Картазаев и обвел стол рукой. — Заберите все, вы, наверное, потратились.

— Спирт мой, — с вызовом сказала Мария.

— Пусть возьмет, — настоял Картазаев, он же не зверь какой, хоть какое-то будет прапору утешение, а то шел трахаться, а тут на те — особый отдел.

— И возьму! — с вызовом сказал Кармалыга и сгреб все со стола, рассовывая по карманам.

— И что мы будем делать? — спросила Мария, когда жадина ушел. — Ужина вы меня уже лишили.

— Мошонкин! — крикнул Картазаев, заставив девушку вздрогнуть.

Десантник ввалился, топоча башмаками. Застелив скатерть, выставил на стол бутылку коньяка, палку сервелата, лимон, кетчуп, хлеб, ветчину. Когда он закончил сервировку, Картазаев отсек от сервелата половину и отдал Мошонкину свою фляжку.

— Там тот же коньяк, — пояснил он. — Отдыхай, Василий Иванович. Завтра утром вернешься за мной.

— А вам не кажется, что вы слишком самоуверенны? — возмутилась Мария.

Он молча раскупорил бутылку, размышляя о превратностях судьбы. Коньяк есть, а города, где он выпускался, уже не существует.

— О чем вы все время думаете? — спросила она.

— О вас, — признался он. — Вы очень красивая, Маша. Давайте перейдем на ты.

— Ну, для этого сначала надо выпить.

Картазаев налил по сто граммов. Она выпила, не подозревая, чем это чревато. Коньяк попался хороший.42 градуса и выдержка пять лет.

— Вот мы и на ты, — усмехнулась она, захмелев.

Интересно, сколько она спирту успела шарахнуть, подумал Картазаев.

На ней был белый халат, распахивающийся и очень короткий, и, заметив заинтересованный взгляд Картазаева, девушка не замедлила закинуть одну ногу за другую.

— Что ж ты мне замечание не делаешь? — она игриво смотрела на него. — Я тоже не по форме одета.

Все бабы шлюхи, подумал Картазаев.

— Давай сделаем перекур, а то мы гоним, — сказал он вслух, несовпадение мыслей с тем, что он говорил вслух, было его отличительной, въевшейся в подкорку на веки вечные, чертой.

— Ты же не куришь? — удивилась она.

— Когда выпью, курю, — сказал он и, когда полез в карман за пачкой, наткнулся на эрекцию.

Курение сокращает жизнь, махнул он рукой, и, подхватив Машу, с силой поцеловал ее в распахнутые губы. Во время поцелуя руки его проникли внутрь халата, скользнули по гладкой спине внутрь трусиков. Прижав девушку к себе за подрагивающие ягодицы, он некоторое время продолжал ее целовать. Потом понес на кровать.

Трусики порвались и повисли у девушки на одной ноге.

— Экий ты скорый, — пока Маша проговаривала эту фразу, Картазаев успел ввести ей на всю длину.

Расстегнув на ней халат, он старался ухватить губами прыгающие в такт груди. А когда залез девушке языком в ухо, то Маша, застонав, буквально выгнулась на кровати. И в этот момент он вошел в нее особенно глубоко.

Потом он сменил позу. Закинув ноги девушки себе на плечо, он положил девичьи ягодицы, нежные и пухлые, себе на ладони, мял их сильными пальцами, распаляясь все сильнее и ни на секунду не прекращая движений. Наоборот, поступательные движения его становились все мощнее, и каждый раз он едва не стряхивал девушку с себя.

Она стонала беспрерывно, и, сжав в последний раз упругие ягодицы, он оглушительно, до боли в ушах, кончил.

— Что это было? — спросила она.

— Любовь, — ответил он.

— Я всегда думала, что любовь это что-то другое, — возразила она.

Картазаев лежал на животе, а девушка водила по спине пальцем, найдя застарелый шрам. Картазаев остро чувствовал волнующие прикосновения женских грудей.

— Где это тебя так? — спросила Маша. — У тебя вся спина в шрамах.

— Какой тебя интересует конкретно?

— Вот этот, — с этими словами она вонзила в глубокую ложбинку влажный и горячий язык.

Картазаев всем телом по-звериному развернулся к ней. Она игриво отшатнулась от него и упала на живот, делая вид, что пытается уползти, но проделывая маневр чересчур вяло. Он не ударил в грязь лицом и не дал ей удрать далеко. Подхватив ее за талию, стал натаскивать на себя.

— Боже, какая красота, — прошептал он. — Как ты красива!

Ее ягодицы со шлепками бились о внутреннюю поверхность его бедер.

Они занимались любовью до изнеможения. Под утро любовники впали в такой экстаз, что им было достаточно просто лежать друг на друге, ощущая голые тела, чтобы испытывать наслаждение.

Оно было безгранично. Картазаев подумал, что еще немного, и он просто умрет на красавице.

Они так и уснули в объятиях друг друга.

А потом ему приснился жуткий мучительный сон с перевернутой "Волгой" и мертвяками. Вернее, это был даже не сон. Мгновенная вспышка в утомленном любовными утехами уме. Этот кошмар частенько настигал его, когда он совсем не ждал.

— Назад! — он и сам не знал, что так громко можно орать сквозь маску.

Гарсон отступает по доске мелкими шажками, тогда он помогает ему, нетерпеливо сдергивая за рукав. Боец теряет равновесие, пошатывается и ступает прямо на месиво. Мерзкий звук, будто давят сразу десяток тараканов. Из — под ноги выдувается пузырь мертвой плоти, наполненный гнилостными газами.

— Руку, мля! — возмущенно кричит Гарсон.

Бог подаст. Воспользовавшись тем, что путь свободен, Картазаев рысью прыскает вверх. Приседает и высовывает над кучей только голову. Явной опасности нет, движения тоже, и он приставляет к глазам монокуляр.