Тот момент - [42]

— Ерунда, — отмахивается Каз. — Это не проблема. Просто теперь за тобой будут присматривать две девушки.

Она корчит мне гримасу. Лотти смеется.

— У меня с собой инжирные булочки, — сообщает она Каз.

— Тем лучше. Ну что, поехали?

— Только захватите это, — говорит папа, подходя к двери и передавая Каз упакованные ланчи. — Там должно хватить на всех. Вы точно не против, Каз?

— Ага, будет весело. Идите на работу.

— Тогда удачной поездки, — говорит он. — Только не крадите их розы.

Я улыбаюсь ему. Это было почти смешно. Я забыл, что папа может быть забавным.

Папа дал мне проездной для семьи и друзей. Это странно, потому что раньше я ездил по такому только с мамой. Мне кажется неправильным использовать его без нее. Убеждаю себя, что поскольку Каз и Лотти — друзья, а не семья, я просто пробую другой вариант.

Я прихватил большой блокнот и карандаши в надежде, что Каз нарисует мне несколько картинок, а также расписание поездов и автобусов, которое распечатал мне папа, потому что оказалось, что у Каз нет интернета. У нее нет компьютера и даже смартфона. Я думал, я единственный человек в стране без смартфона, поэтому рад, что нашел кого-то еще. Интересно, поэтому мы с Каз так хорошо ладим, потому что она немного странная, как я?

— Ты не расстраиваешься, что у тебя нет компьютера? — спрашиваю я Каз, пока мы все сидим в зале ожидания на станции Галифакс.

— Нельзя грустить по тому, чего никогда не имел, — отвечает она.

— А ты? — обращаюсь я к подруге.

— Нет, — отвечает Лотти. — Я никогда не скучала по отцу, потому что не знаю, каково это — иметь папу.

— Именно, — подтверждает Каз.

— Но как люди отправляют тебе электронные письма?

— Никак, но теперь у меня есть адрес электронной почты. Женщина в библиотеке мне его завела. Там хорошие люди. Терпеливо разъясняют все таким, как я, кто не знает, что делать.

— Дашь мне свой адрес электронной почты? — спрашиваю я. — Чтобы я мог отправить тебе фотографию из отпуска.

— Было бы хорошо, — замечает Каз. — Дай посмотрю, где он там завалялся.

Она роется в сумочке и вытаскивает скомканный листок бумаги.

— Вот, — говорит Каз, протягивая мне его. Я достаю свой блокнот, аккуратно переписываю адрес и возвращаю ей листок.

— На следующей неделе сходи в библиотеку и проверь свою электронную почту, — говорю я. — Я буду присылать тебе фото каждый день, тогда ты словно будешь вместе с нами в отпуске.

— Спасибо, — отвечает она. — Будет здорово.

— А мне ты тоже собираешься присылать фотографии? — спрашивает Лотти.

— Если хочешь. Какие лучше?

— Все что угодно, только не сады, — говорит она.

Автобус номер 181 от железнодорожного вокзала Мальтона до Касл-Ховарда — одноэтажный. Каз заходит первой и платит за всех нас. Она передает мне билет на автобус, чтобы я сохранил его и получил нашу скидку. Лотти ведет нас прямо к длинному сиденью сзади, как будто мы в школьной поездке.

— Я никогда раньше не выбиралась в Северный Йоркшир, — признается Каз, садясь рядом с нами.

— Даже на один день? — спрашиваю я.

— Не-а. Никогда не была за пределами Западного Йоркшира. Странно, как они у меня паспорт не попросили.

Она улыбается, так что это, должно быть, шутка.

— Дети в школе считали меня странным, потому что я никогда не летал на самолетах, — признаюсь я. — Но я ездил за границу. Мы четыре раза были во Франции, но всегда ехали на машине, потому что папе так легче взять с собой велосипед.

— Я много пропустила из-за того, что не была во Франции? — спрашивает Каз.

— Не особо. Дожди реже, но в магазине на территории кемпинга еда не очень. Если только ты не любишь вонючий сыр.

— Так понимаю, йоркширского чая у них тоже не сыщешь?

— Нет. Мама брала наши чайные пакетики.

— Ну вот, — говорит Каз. — Дома всегда лучше. А ты была за границей, Лотти?

— Всего два раза во Франции с мамой. Мы ездили по Евротоннелю.

— Там хорошо? — спрашивает Каз.

— Да, но бутерброды — отстой.

— Видите, — заключает Каз. — Дома точно лучше.

Чуть позже мы стоим и смотрим на громадину Касл-Ховард, который мне кажется дворцом.

— Ого. Я бы умерла мыть там окна, — замечает Каз.

— А еще нужно косить газон, — вторю я, глядя на траву. — Мы не можем позволить себе машину-газонокосилку, но, держу пари, тут она наверняка есть.

— Я не стану красть для тебя газонокосилку, — отрезает Лотти.

Каз смеется.

— Пошли, — говорит она. — Прежде чем вы двое втянете меня в неприятности. Куда пойдем в первую очередь?

— Думаю, нам следует пойти и найти дельфиниумы, Алан в своей книге говорит, что в июле они лучше всего.

Алан прав; дельфиниумы очень красивые. Их огромное множество, любого цвета, какой только можно придумать.

Еще мы находим розарий. Только он не один; их четыре, и в них больше сортов роз, чем я когда-либо видел в своей жизни. Я начинаю записывать в блокнот названия тех, которые мне больше всего нравятся. И тут вижу его.

— Смотри, — говорю я Каз, кивая на большой куст розовых роз.

— Что это?

— Это роза Алана Титчмарша. Я никогда раньше ее не видел. Красивая, правда?

— Да, — соглашается она. — Прекрасный цвет. Если бы какой-то сорт назвали в честь меня, цветы там были бы совсем бледными и обвисшими.

— Нет, — смеюсь я.