Тот, кто умер вчера - [51]
— Допустим, Сыч был выпивши. Допустим, он был пьяным в стельку. Но даже в этом случае вы не должны были пропускать его слова мимо ушей. Вы умный человек и не могли не знать, что в предварительном расследовании важна любая мелочь, любая соринка, любой плевок, любое сказанное очевидцем слово, даже если очевидец лыка не вяжет, а само это слово больше походит на поросячий хрюк… Вам, Виталий Сергеевич, придется написать объяснительную записку с изложением причин, почему вы решили не приобщать к делу показания свидетеля. И вообще, почему вы соврали мне?
Остапенко расслабленно откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и широко улыбнулся.
— Шестьдесят третья.
Я не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Что шестьдесят третья?
— Статья Конституции Украины. Гражданин не несет ответственности за отказ давать показания или объяснения относительно себя самого или членов семьи. Так что ничего я писать не буду.
— Это действительно ваше право. Хотя в данном случае это не принесет вам никакой пользы. Напротив, тот факт, что вам нечего сказать в свое оправдание, свидетельствует о вашем халатном отношении к своим обязанностям. Постановление будет соответствующим.
— Да ради бога, — нервно ухмыльнулся майор. — Постановляйте что хотите. Ну, лишат меня премии или объявят выговор. Переживу как-нибудь. Не я первый, не я последний. А по поводу показаний Сыча, я вам вот что скажу. Как говорится, не для протокола. Я принял их к сведению. То, что их не подшили к делу, вовсе не означает, что мы не работали по версии «умышленное убийство». Я хорошо знал Бражко. Это надежный и опытный коллега. Я и мои люди делали все, чтобы найти преступника, хоть смерть его и была квалифицирована как несчастный случай. И даже сейчас, когда дело формально не в моем ведении, я продолжаю искать убийц Семена Терентьевича. Я ведь все-таки оперативник, а не кабинетная крыса, не вылезающая из бумаг.
— Крыса — это я?
— Я этого не говорил, — криво улыбнулся Остапенко.
— Значит, о показаниях Сыча вы умолчали, руководствуясь исключительно благородными намерениями и заботясь об имидже своей службы? Дело — верный глухарь, так пусть уж лучше это будет несчастный случай, наезд по неосторожности, чем что-либо другое. Так?
— О сомнительных — вы забыли добавить это слово — показаниях Сыча. О крайне сомнительных. Но в целом вы мыслите верно. Это говорит о том, что со временем вы станете хорошим специалистом. Опыт — дело наживное. А молодость… Ею надо пользоваться, пока она есть.
— Как пользоваться?
Я задала этот вопрос, сама не знаю зачем. Но я не напрашивалась, это точно. Собеседник же воспринял вопрос именно так.
— Ну, не знаю. — Остапенко пристально посмотрел на меня. — Может, встретимся где-нибудь на нейтральной территории? Выпьем вина. Поговорим. Я охотно поделюсь с вами некоторыми своими профессиональными секретами.
— Я подумаю.
— Подумайте. Вам сколько для этого времени надо? Неделя, два дня, сутки?
Я не собиралась обижать майора. Но эта его напористость или, точнее, наглость, показная уверенность в своем завтра, которой на самом деле не было, вызвали целую волну злобы, так что мне стало трудно контролировать себя. Да и его «крыса» дала о себе знать.
— Хватит и одной минуты. Только вы, Виталий Сергеевич, ногу опустите. Сядьте, как раньше. А то запах ваших носков сбивает меня с мысли.
— Носки у меня новые, сегодня только надел, — растерялся он.
— Ну, значит, это у вас изо рта. Сильно не выдыхайте.
Остапенко понял. Поднялся. С перекошенным от злости лицом выдавил:
— Напрасно ты так, Ищенко. Сегодня я у тебя в кабинете, завтра ты у меня. По-всякому может обернуться. В такой системе работаешь… соображать должна.
— Должна, но не получается. Тупая я, товарищ майор.
— Очень жаль. Тупость, она, как правило, границ не имеет. Можно далеко зайти.
— Это верно. Далеко. Хотите знать, куда зашла я? Например, к предположению, что и не халатность это была вовсе.
— Не понял. Ты что хочешь сказать?
— А ты подумай, майор, подумай. — Я тоже перешла на «ты».
С минуту в кабинете царило напряженное молчание. Красное от «праведного» гнева лицо Остапенко нависало надо мной. И все-таки ему удалось взять себя в руки: пальцы, сжатые в кулаки, разжались, губы растянулись в улыбке. Он небрежно плюхнулся на стул.
— Я все понял: рвение проявляешь, да? Выслуживаешься? Только все равно ничего не докажешь. Слово заслуженного мента против слова алкоголика? Кому больше веры?
Отвечать я не стала. Что я могла ему еще сказать?
— Можете идти, майор. До свидания.
Остапенко поднялся и, не попрощавшись, вышел. Я медленно приблизилась к окну. Посмотрела на улицу. Хотелось знать, выйдет он сразу или задержится в здании, — например, для того чтобы попасть на прием к Притуле и наговорить на меня кучу гадостей. И все же я была уверена, что вела себя правильно… Почти правильно.
Тяжело хлопнула большая дверь на входе. Остапенко сошел по ступенькам и забрался в сверкающую иномарку. «Да, — подумала я, — ему в самом деле не нужна квартальная премия. А еще говорят, ментам платят мало… Словно кошки в душу нагадили. Такое вот чувство. Чертов Остапенко и чертов Пиночет, который мне его подсунул, хотя наверняка знал, что этот человек не простой. Себе небось для беседы оставил заведующую неврологическим отделением Зелинскую. Кстати, Шевченко с ней тоже, наверное, закончил. Сходить к нему, узнать, как продвигаются дела? Заодно доложить о своих».
Можно ли выгнать с работы прирожденного опера? Выгнать-то можно. Вот только что из этого выйдет? Правильно рассуждаете, дорогой Читатель. Выйдет частный сыщик Сергей Лысков, для друзей просто — Лысый. Сыщик по жизни, взрывной и импульсивный, ироничный и смелый, а главное — честный. При таком раскладе приключений искать не надо — сами найдут. Вот и нашли. Да еще какие! Поначалу-то показалось так себе. Совпадение и легкое дельце за хорошие деньги. А как закрутилось! Случайное ДТП вытащило на свет божий целый змеиный клубок.
Жизнь наша, человеческая, очень похожа на зебру, в том смысле, что она тоже полосатая; черные полосы чередуются с белыми и возражать против этого бесполезно. Попал, мол, в черную полосу, так нечего сопли распускать — сиди и жди терпеливо, когда она закончится. Или наоборот, если полоса белая, как сахар-рафинад, то и жизнью наслаждайся, и о сухариках на день черный не забывай.Все это конечно правильно, вот только мудрецы, которые придумали эту хохму про зебру, упустили из виду одну немаловажную деталь — эти самые полосы могут отличаться друг от друга не только по цвету, но и по размеру.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.