Тот, кто стоит снаружи - [42]

Снимки, на которых Милица улыбалась, можно было пересчитать по пальцам. То ли ей не нравилась собственная улыбка, то ли она чувствовала себя неловко перед камерой и не могла расслабиться, то ли по характеру была сдержанной, даже угрюмой.

В одном из альбомов не было ни одной фотографии: он был пустым. Однако, судя по встречающимся на некоторых страницах обрывкам фотобумаги, прежде снимки здесь были. Кто-то вклеивал их, вставлял в специальные пазы, а потом, по неизвестной причине, убрал.

Яна озадаченно пролистала осиротевшие страницы и хотела уже отложить альбом, как вдруг из него что-то выпало. Фотография – старинная, порыжевшая, с заломами и потертыми углами.

Сквозь годы на Яну прямо, даже с вызовом смотрела молодая женщина с короной вьющихся волос. Этот снимок был подписан: на обороте стояло одно-единственное слово: «Мариja». Так, ясно: прежде в этом альбоме были фотографии Марии. И кто-то уничтожил их все – можно было догадаться почему.

Яна внимательно, с интересом вглядывалась в незнакомое лицо. Вот она, виновница всех бед. Дом по ее милости считается «Черным», а несчастные потомки стали изгоями в родном краю. Из-за этой дамочки и на Яну только что пальцем не показывают.

Мария была настоящей красавицей – Наталья не преувеличила. Истинная «fеmme fatale» – роковая женщина. От нее Милица унаследовала прекрасные глаза и густые волосы, но все равно дочь была лишь полинявшей, скучной, неумело выполненной копией матери. Яне даже стало жаль Милицу: кому, как не ей, было понимать, каково это – проигрывать во всем собственной матери.

Прорисовывая внешность Марии, Создатель сотворил чудо, проявил филигранное мастерство, постарался на славу: взял лучшие кисти, смешал самые яркие краски. А когда подошла очередь Милицы, желание вдохновенно творить пропало.

Точеный нос, разлет бровей, линия скул, скрытая сила и огонь во взгляде, чуть ироничная улыбка, что притаилась в уголках губ, – даже время было не властно над ослепительной красотой Марии. Немудрено, что ее будущий муж предпочел Марию другой девушке. Кто мог сравниться с нею?

Яна отложила снимок и взялась за следующий альбом. Он был уже более современного вида, в нем хранились снимки дочерей Милицы. Вот Гордана – самая старшая. Потом на свет появилась Надия. Девочки, похожие внешне, по характеру, видимо, были совершенно разными.

Гордана – хохотушка и заводила, уверенная в себе и храбрая. Надия – милая, застенчивая, тихая мечтательница. Яна не удивилась бы, если бы узнала, что она скрывала от родных свое стремление стать художницей. Кстати, интересно, удалось ли ей воплотить мечту в жизнь?

Перед глазами Яны мелькали снимки: девочки играют возле дома, купаются в Дрине, позируют в каком-то большом городе, резвятся в парке. Снимков было много: видимо, кто-то из родителей всерьез увлекался фотографированием.

В следующем, последнем, альбоме девочки были запечатлены уже подросшими. Забавные малышки постепенно стали превращаться в неуклюжих голенастых подростков.

Яна перевернула страницу и увидела всю семью в сборе. 1963 год. Гордане было четырнадцать, Надие – одиннадцать лет. Обе девочки улыбаются во весь рот. У Милицы, как обычно, напряженный вид, хотя она и пытается выдавить улыбку. Петр держит в руках сверток с младенцем. Итак, в семье пополнение: родилась еще одна дочь.

Странно, этот альбом почти кончился, и других нет – где же снимки малышки Снежаны? Она прожила совсем мало, всего семь лет, но судя по тому, как много родители снимали старших дочерей, они должны были уделить внимание и младшей.

Причина обнаружилась быстро. У бедной малютки был синдром Дауна. Сейчас таких детей называют «солнечными», ими занимаются, их способности развивают, и часто они становятся полноценными членами общества. Но тогда, в шестидесятые… Яна понятия не имела, что чувствовали родители, как отнеслись к факту рождения больного ребенка родственники и соседи, но можно было предположить, что семье пришлось нелегко.

Девушка закрыла альбом. Надо будет завтра отнести и его, и блокноты с зарисовками обратно на чердак. А вот дневник она изучит подробнее.

Яна встала, помассировала руками поясницу. Подошла к балконной двери. На всех окнах были опущены ставни, лишь на двери их не было: Яна забыла попросить доктора Милоша пригласить мастера. Ничего, завтра попросит.

Девушка смотрела на заснеженный двор. Снег шел и шел, не прекращаясь. Он уже укутал клумбы с розами и принялся за скамейки, наметая вокруг них высокие сугробы. Если так пойдет и дальше, скоро видны будут только спинки, озабоченно подумала Яна. Но главное, конечно, в том, что дорога к дому может оказаться заблокированной.

Яна отошла от окна и плотно задернула шторы. Не надо об этом думать – какой смысл переживать? Что должно случиться, все равно произойдет. Она вернулась в кресло и взяла в руки дневник. Перелистнула и увидела вложенный между страниц листок бумаги в клеточку.

Страницы дневника пожелтели от времени, но этот листок выглядел гораздо современнее: наверное, его поместили сюда позже. На нем был написан ряд цифр. Скорее всего, это номер телефона. Чей? Кто записал его?