Тот, кто однажды был демоном - [10]

— Ш-ш, — тихо успокаивал он, когда женщина нерешительно брала платок.

Мимолетным предостережением у нее мелькнула мысль о том, что не нужно брать ничего, предложенного демоном, но платок все-таки взяла. Ведь раньше Кайл помогал им с Ником. Но почему он решил их поддержать? Разве демоны делают что-нибудь бескорыстно?

Она задумалась так глубоко, что чуть не прослушала, как Кайл сказал:

— Если Николай вернется и увидит, что ты плакала, никогда больше не пустит меня в ваш дом, а ведь ты так старалась заманить меня сюда.

Катрина улыбнулась, вытерла глаза и высморкалась.

— Значит, она умерла.

— Да, — тихо подтвердил Кайл. — Из-за любви ко мне на нее обрушилась беда. Потому что она на самом деле меня любила. Поэтому, миледи Катрина, я решил жить «в одиночестве», как ты изволила выразиться.

— Но ведь ты признал любовь к ней, как они и хотели. — Катрина смотрела на него, и в ее глазах застыла мука. Она еще раз высморкалась и утерла нос платком. — Если… если ты подчинился, ее не должны были убивать!

Кайл просто смотрел на нее, и Катрина съежилась от глупости того, что только что сморозила. Тогда как раз было бы как в кино. А Люцифер — парень не слишком честный.

— Что случилось потом? — спросила она главным образом для того, чтобы замять свою дурацкую фразу.

— Я стал человеком, — пожав плечами, ответил Кайл. — Хотя об этом не догадывался ни я сам, ни те, кто стоял рядом. Демон не может любить, никогда! Если он находит свое сердце и открыто признается, что любит, он становится смертным. Человеком. Когда я признался Кэтрин в любви, я стал человеком. В теле того смертного, в которого я вселился, слились две души — его и моя. Две души не могут населять одно тело, они соединяются. Душа смертного была уже проклята из-за его жизни, а мою дал мне отец, Люцифер, но, поскольку она принадлежала ему, он забрал ее обратно, оставив меня…

— Телом без души, — вместе с Кайлом вслух проговорила Катрина.

— Да, — подтвердил Кайл. — Так он и сказал: «Будешь жить за счет крови тех, ради кого меня предал». Хуже того, я предал его ради любви смертной — этого он не мог вынести и забрал у меня то, что прежде дал, хотя права на то не имел. Оглядываясь назад и вспоминая прошлое, я понимаю, что должен был отдать свою душу и сердце Кэтрин.

Кайл наклонился и посмотрел Катрине прямо в глаза.

— Помни об этом, Катрина, — тихо проговорил он. — Когда не будешь знать, что делать с Николаем, с Советом и Дестрати, с бессмертными, с душами. Когда ты устанешь от Войны Меж Сторон, помни, что все сводится к одному — к любви. Любовь послужила началом и когда-нибудь положит конец. Помни!

Катрина кивнула и всхлипнула, вытерла глаза рукой. Ее улыбка говорила собеседнику о том, что он прав.

Кайл взял ее руку и поднес к губам.

— Спасибо за то, что согласилась стать моим исповедником, — проговорил он и отпустил ее руку. — Прошу прощения за то, что не смогу дождаться возвращения Николая, ибо мне пора заняться делами.

Он поклонился и исчез, а Катрина вернулась за стол и стала ждать мужа.

Она глубоко задумалась над тем, что ей поведал Кайл. Нельзя никому рассказывать об услышанном — исповедники обязаны хранить тайну исповеди вне зависимости от того, насколько страшно и ужасно признание. По крайней мере, она может мысленно придумать вопросы к Николаю. А их было великое множество.

Кайл улыбнулся, почувствовав дома знакомое присутствие.

— Если бы я знал, что ты намерена злоупотреблять данной тебе привилегией свободно появляться у меня дома, я бы ее аннулировал, — такими словами он приветствовал Катрину. — Очень неосмотрительно с моей стороны.

— Так почему ты до сих пор не внес поправки? — невинно спросила Катрина.

— Потому что я ошибочно полагал, что Николаю хватит ума с уважением отнестись к моему желанию остаться одному, что он не станет отправлять супругу сюда всякий раз, когда ей наскучит ее роль, — отвечал Кайл, прихлебывая из бокала. — К тому же ты всегда являешься во время обеда. Вряд ли ты совершенно случайно нарушаешь мое одиночество и мешаешь питаться.

Катрина расслышала в его голосе радостные и задорные нотки, которые он пытался скрыть, и улыбнулась ему.

— Мы ожидали тебя на Хэллоуин, — мягко упрекнула она. — Мне нужно было лично доставить выгравированное приглашение? Или писанное на пергаменте и разукрашенное лентами, в четырех конвертах?

— Ты намекаешь на мою претенциозность? — в свою очередь спросил Кайл. — Или упрекаешь в невоспитанности?

Катрина решила, что пусть лучше за нее говорят тишина и невинное выражение лица.

Кайл скрыл улыбку.

— Глупый праздник смертных, — пробормотал он. — Не имеющий никакого отношения к уже позабытым первопричинам его возникновения. Я вовсе не собирался играть «в вампира» и пугать детишек — если они в этот день в самом деле испугаются моих «настоящих клыков» — ради вашего развлечения.

— Кайл, этот прием был организован в благотворительных целях, — попыталась его урезонить Катрина.

— Я передал благотворительное пожертвование во славу твою, — отвечал Кайл, передразнивая ее интонации. — Не думаю, чтобы мое присутствие требовалось еще для чего-нибудь.

— Что ж, ничего не поделаешь, — ровным голосом проговорила Катрина и умолкла ненадолго. — Та церковь, о которой ты мне говорил, церковь Кэтрин, все еще существует?