Тот, кто называл себя О.Генри - [42]

— Как вы думаете, Эд, разойдется тираж, или…

— Я ничего не думаю, — ворчливо отозвался Мак-Леан. — Сейчас думают читатели, которые покупают газету.

— В восемь часов пришел первый разносчик и выложил на стол перед Биллом семь с половиной долларов.

— Покупают? — спросил Билл.

— Берут, — ответил мальчишка.

— Возьми еще пачку, — сказал Мак-Леан.

— Разносчик взял газеты и исчез за дверью.

— Я думаю… — начал Билл.

— Думать будем, когда вернется последний парень, — отрезал Мак-Леан.

К девяти часам пришли еще двое.

В углу оставалось двадцать две пачки.

Ожидание становилось невыносимым. Билл готов был сам схватить связку газет и побежать по улице, предлагая «Катящийся камень» каждому встречному.

Он не выдержал наконец. Поднялся, взял со стола шляпу и сказал Мак-Леану:

— Пойду проветрюсь немного.

На Четырнадцатой Западной разносчиков не было видно. Он свернул на Пекан-стрит.

Мальчишка стоял в гуще пешеходов и кричал во всю ширь своих легких:

— «Роллинг Стоун»! Самая смешная газета в Остине! Купите «Роллинг Стоун»!

Билл увидел, как один из прохожих остановился и взял у разносчика номер. Мальчишка стремительно отсчитал сдачу и заорал пуще прежнего:

— «Роллинг Стоун»! Пикантные анекдоты! Много смеха! Купите «Роллинг Стоун»!

Билл возвратился в редакцию, швырнул на стол шляпу, вытер платком лицо, закурил.

— Вы знаете, как они называют газету, Эд? — сказал он Мак-Леану. — Сборником пикантных анекдотов. Пикантные, слышите? Откуда они знают это слово, а?

— Не все ли равно? — проворчал Мак-Леан. — Пусть кричат что угодно. Пусть называют «Катящийся камень» самым гнусным изданием на Юго-Западе, а нас — самой отъявленной шайкой бандитов, лишь бы газету покупали.

Он зажег сигару, несколько раз затянулся и взялся за ручку двери:

— Пойду тоже пройдусь немного.

К одиннадцати часам разошлись две тысячи листов. Билл взял со стола доллар и подбросил его вверх:

— Если орел, то…

Доллар, звякнув, лег женской головкой вверх.

— Что? — спросил Мак-Леан.

— У меня всегда получается решка, — сказал Билл.

В половине двенадцатого пришли разносчики и бросили в угол непроданные газеты.

В половине первого Билл сосчитал выручку. Она составляла сто три доллара пятнадцать центов. Только-только покрыть долги.

Мак-Леан бросил окурок сигары в угол и ушел не попрощавшись.

Билл закрыл дверь редакции на ключ и направился в ближайший ночной бар. Он выбрал укромный столик, заказал виски и погрузился в раздумье.

Полчаса сидел он, глядя перед собой и не видя стакана. Потом встрепенулся, выпил и заказал еще. После третьего стакана он расхохотался:

— Слышь, Майк, а ведь я хотел стать предпринимателем.

— Меня зовут Рэгзи, — сказал официант.

— Отлично, Рэгзи, — сказал Билл. — Так слышишь, я хо тел стать предпринимателем.

— Хорошее дело, сэр, — сказал официант. — Хорошее дело.

— Из меня не получилось предпринимателя, — горько сказал Билл.

— Я вам очень сочувствую, сэр, — сказал официант.

— Мне не повезло, друг, — сказал Билл. Но официант уже ушел к другим столикам.

Он долго сидел в баре, пытаясь понять, что произошло. Он остался без денег. Но не это главное.

Неужели все, что он написал, неинтересно читать? Он жил для этого. Он мучился этим. Пресслер и Вильям Буч, Атол и даже этот арифмометр Гарри Питер Роч хохотали над его скетчами. Почему же двадцать пачек «Роллинг Стоун» грудой никому не нужной бумаги лежат в углу?

— Хотел стать предпринимателем… — повторил он и пьяно засмеялся.

Но, черт подери, в чем он ошибся? Ведь он просмотрел огромное количество других газет, изучил, как они сделаны. «Катящийся камень» не хуже. Пожалуй, лучше других. «Катящийся камень» никого не затрагивал в частности. Не занимался политикой, как, например, «Трут». Не ввязывался в светские скандалы. Не занимался сплетнями, подобно «Хьюстон Пост». В «Катящемся камне» Билл просто зубоскалил над тем, что на каждом шагу встречается в жизни. Над глупостью людской. Над самодовольством, тщеславием, суеверием, слепотой, мелочностью и нахальством. Никакой критики. Только смех, адресованный всем сразу. И вот, на тебе! Газета не пошла. Неужели люди разучились смеяться? Да нет же! Смеются. Тут дело в чем-то другом.

— В чем ошибка? — спросил он пустой стакан. Стакан промолчал.

— Ты такой же осел, как и все, — пробормотал Билл и хватил стакан об пол.

Он пришел домой далеко за полночь.

Раздеваясь, спрашивал башмаки, рубашку, запонки:

В чем я ошибся?

— Мистер Портер, — сказал на следующий день президент банка Сэмюэл Годвин. — Сегодня к вам придет некий Джон Элам Бойер. Это крупный скотовод и наш давнишний почетный клиент. Сейчас он находится в стеснительных обстоятельствах. Ему нужны деньги. Вы ему выдадите три тысячи долларов. Векселя не нужно. Он оставит вам расписку об уплате долга по первому требованию. Этого вполне достаточно. Мы очень давно ведем дела с Бойером и избегаем официальности.

— Простите, мистер Годвин, — сказал Билл. — Вы хотите сказать, что эта сумма нигде не будет проведена?

— Да, вы правильно меня поняли, — сказал президент.

— Но если нагрянет ревизия. — начал Билл.

— Это исключено, — сказал президент. — Вам не о чем беспокоиться. Всю ответственность мы берем на себя. Слово джентльмена. Кроме того, у вас в кассе будет расписка.