Тот, что держит за руку - [4]

Отчего пристальный взгляд в глаза другого человека подчас может значить так много?! Сам не знаю, что вызывает во мне выброс адреналина, разливающийся по венам радостной щекоткой в области живота… Я не девушка, но, кажется, те пресловутые бабочки в животе, о которых я так часто слышал от них, действительно существуют — никогда не верил им прежде.

Губы незнакомки слегка подрагивают в подобии улыбки, которая не затрагивает ни этих ее почти бескровных губ, ни тем более печально-отрешенных глаз, взгляд которых скользит прочь прежде, чем я успеваю отреагировать на него ответной улыбкой.

Не могу сказать определенно, были ли это карие глаза или, может, голубые, был ли это случайный взгляд или ответ на мое недавнее разглядывание, только все это вдруг перестает иметь значение… Лишь одно мгновенно понимаю об этих глазах: я хочу увидеть их снова! С остервенелым рвением маньяка впериваюсь взглядом в бампер автомобиля незнакомки, который, почти достигнув светофора, готов унестись в неизвестном направлении, оставив меня с этим безумным, неведомо откуда взявшимся чувством сиротливого одиночества.

Когда же я наконец миную злополучный перекресток, серебристый «форд-галакси» маячит далеко впереди, явно превышая допустимую в городе скорость, и я пугаюсь, что вскоре и вовсе потеряю его из вида. Тут же прибавляю скорость, почти предвкушая момент встречи с преследуемым автомобилем, и в тот самый момент серебристый «форд-галакси», даже не включив предупредительно фары, выскакивает в левую скоростную полосу прямо пред быстро приближающейся вишневой «тайотой»… Та бешено верещит, пытаясь избежать неминуемого столкновения, а потом влетает в «форд» с такой скоростью, что обе машины, несколько раз крутанувшись вокруг собственной оси, наконец замирают в крошеве из стекла и металла, как два танцора посреди танцевального пируэта.

Я, ставший невольным свидетелем этого смертельного «танца», с ужасом смотрю на обе обездвиженные машины… На меня находит некое онемение, паралич, если хотите, так что я даже не могу заставить себя выйти из своего авто, хотя и остановился, подобно многим другим у обочины, так как проехать мимо было бы просто немыслимо.

Почему-то вспоминается опрокинутый на спину зеленый майский жук, виденный мной однажды на дорожке в саду: он лежал там, словно драгоценный изумрудный камешек, и беспомощно шевелил лапками — казалось, стоит наступить на него ботинком, и все его мучения закончатся. Я тогда перевернул его палкой и смотрел, как он улетает, посверкивая своей хитиновой спинкой… Неуместное воспоминание. Встряхиваю головой, отгоняя наваждение…

Вижу наконец других автомобилистов: одних, спешащих к месту аварии, других, звонящих по телефону, должно быть, вызывая полицию и «скорую помощь», но сам не могу даже пошевелиться.

«Марк, разве не твоя прямая обязанность помогать попавшим в беду людям, произносит наконец мой внутренний голос — мой незримый тиран — вставай и иди!»

Именно тогда я и приоткрываю дверь своего «мерседеса» и на нетвердых ногах шагаю к покореженному автомобилю своей загадочной незнакомки…

Мужчина в потертых джинсах как раз пытается открыть дверь со стороны водителя, налегая на нее всем своим тощим телом, но ту, похоже, заклинило, и его усилия остаются тщетными… Молча хватаюсь за раму с выбитым стеклом, и мы оба в очередной раз тянем ее на себя: та поддается с тягучим стоном раненого гиганта, не желающего быть потревоженным, а потом мы видим виновника аварии, который — удивительное дело! — преспокойно сидит в своем кресле, вперив непроницаемообалдевший взгляд в лобовое стекло своего несчастного искореженного автомобиля.

— Эй, парень! — опасливо трогает его за плечо Потертые Джинсы. — С тобой все хорошо?

Мне, наверное, стоило сделать это первому, но я не могу отвести глаз от женщины на пассажирском сидении: она находится в странном изломанном положении, словно картонная кукла на шарнирах, которую капризный ребенок неестественно изогнул в самых неожиданных местах, и ее голова, покоящаяся на передней панели, настолько сильно залита кровью, что различить лица практически невозможно.

— Не знаю, что произошло, — отвлекает меня от созерцания незнакомки голос ее спутника. — Я не знаю… Боже! Что… Что случилось…

— Ты можешь выйти? — снова интересуется Потертые Джинсы. — У тебя кровь в волосах…

— Я не знаю… не знаю, — продолжает лепетать тот, ощупывая свои волосы. — Я попробую…

Он неуверенно шевелится, словно человек находящийся в трансе или испытывающий приступ острого лунатизма, а потом при помощи тех же Потертых Джинс с осторожностью выбирается наружу, поддерживаемый его хилой рукой. Сам-то пострадавший отличается крепким накачанным торсом спортсмена с отлично развитой мускулатурой, нарастить которую, как отмечаю я про себя, стоит немалых усилий, и мысль эта мгновенно вызывает волну антипатии, подступившей к горлу подобно изжоге. Тяжело сглатываю, а потом наконец выхожу из своей задумчивой созерцательности, увидев, как дверь со стороны незнакомки тоже распахивается и чьи-то волосатые руки тянутся к ней.

— Не трогайте ее! — всрикиваю стремительно, оббегая машину и оттесняя сердобольного парня с волосатыми руками. — Я врач, — поясняю ему резкость своего голоса, — возможно, мы лишь повредим ей своей помощью…