— Да гладить–то зачем? Неужто без этого нельзя?
— Судите сами: приедет жена, а у меня все простыни выстираны, но не выглажены. Скажет: «Подозрительно: неделю меня не было, а мужик перестирал простыни. Небось, грешки какие–то свои прячет…» Нет, нужно, чтоб всё было, как прежде.
— Тоже верно.
— А как гладить бельё, когда любая простыня размером с комнату будет? Ну, расстелил я эти простыни на полу, стал ползать по ним с утюгом — ни черта не выходит. Краска половая давно высохла, а тут, утюгом разогретая, стала вдруг к тряпкам прилипать… вернее, сами тряпки к полу липнут… короче, одну простынку я загубил. Дня через два догадался складывать бельё вчетверо и гладить через все слои…
— М-да, долгая история, — задумчиво произнёс Егорыч.
— Одним словом, вот что я вам скажу: что мы такое без наших женщин, а, мужики? Нули и больше ничего! И зря вы на них бочку катите. Верно когда–то сказал поэт Михалков: «Бабы всякие нужны, бабы всякие важны».
— И то верно, — кивнул головой Егорыч. — Никто и не спорит.
Тут Липягин выпрямился и сказал:
— А раз так — наливайте, теперь уж по последней…
— Так это, оказывается, тост, — обрадовался Курочкин. — Давай, давай…
— Выпьем за них, за наших женщин. Доля у них, прямо скажу, нелёгкая, упаси нас бог от такой…
— Может быть, ты и прав, — мрачно согласился Силаев. — Всё–таки жуткое это дело…
Они молча выпили и закурили, удивлённо прислушиваясь к праздному цвириканью сверчков и к ночной тишине, плотно окутавшей уснувший глубоким сном двор.
