«Тоскливый голос взывает беззвучно» - [2]

Столь доступный дружескому общению и в то же время сокровенный, загадочный Фоллен, наверно, все-таки в первую очередь писатель для писателей. Ими он не только не забыт, но посмертно обращен в легенду. Тардьё ему благоговейно нашептывал:

Вот ты стоишь возле мольберта

к нам обернувшись спиной

но будто всегда у окна где Вермеер

внимал исподволь благовещенью света…

…надо чуть подождать

грядущего пополнения пространства

где все разрешится

где нагроможденье предастся Спасительной пустоте

где мы достигнем тебя Жан Фоллен.

Шепот для Фоллена из цикла Три надгробия

«Достичь» Фоллена не теряют надежды и поэты следующих поколений, включая таких известных, как Ги Гоффет, автор стихотворного диптиха «Повадка Фоллена», или Жак Реда, сочинивший ему эпитафию:

Жан Фоллен, неугомонный,

тут отбросив за ненадобностью привычки

                                                       праздношатающегося топографа

выкроил из времени вневременное пространство.

Недаром сказано, что поэзия Фоллена не современна, но актуальна.

Александр Давыдов

ЕДИНСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК

Муха полирует крылышки

банка полна горелых спичек

в закругленном стекле отражаются лица,

будто покрытые шрамами

друг в друга вперившиеся бесстрастно.

На просторах

унылой деревни

движется человек

словно чтобы явить себе одному

не напоказ

целиком человечество.

ПОГОНЯ

Ржавчина разъедает

самый кончик пики

кони замерли

притом что длится погоня

за единственным человеком

ускользающим лабиринтами

и руинами

поскольку так и не сумел

свыкнуться с этим временем.

ЗАВЛАДЕТЬ ЗЕМНЫМ ШАРОМ

Житель уехал

ржавая лопата и щербатые грабли

уже не восстановят аллею

со следами здешнего зверья

ребенок приносит глобус

на бронзовой подставке

и медленно крутит его в сторону мрачных взгорий

осенний ветер

овевает его нежные кисти

он сразу зажмурится

лишь только взметнется

сухая красная

пыль.

ЗАВЯЗАТЬ РАСПУСТИВШИЙСЯ ШНУРОК

Когда сумерки поигрывают

своей облачной плотью

заметно что пламя трав

дымками курится

цветами порастают лощины

остается довольно света

чтобы мальчик

в серенькой блузе

уткнувшись в колею

завязал распустившийся шнурок

без лености проживанья жизни

безо всякого легкомыслия.

ДВЕРЬ

Батрак горбится за прополкой

до самой ночи,

уверяет, что давно

замкнута дверь амбара

на задвижку со свиным хвостиком,

дверь уже изнурена до смерти,

ему слышится ее стон.

Какое будущее, произносит он,

нас ожидает.

У ног его дремлют

цепные псы.

КОЛЕСО

Железо наводит скуку

каретник думает

если б вдруг пропало бы колесо

я познал бы истинный покой

созерцал бы тень от столешниц

не шатался б из стороны в сторону

будто пьяница

ощутил бы силы земли

речь втулки и обода позабудется

мне откроется морской ветер

как и нежнейшее сиянье.

ОБРУЧИ

Длинноволосые женщины

принарядили своих детей,

гоняющих обручи

по каменистой дороге.

Первая звезда

себя явила саду.

Покой низошел на те веси,

где привыкли наблюдать светила

в неустанных поисках

разгадки.

СТАТУИ

Статуи нагих существ

с их длинными ногами

в античных позах поруганы

иногда поранив грудь

удавалось их столкнуть

рукой ли камнем ли в закатную слякоть

конечно не со зла

но столько губ

лепетало у хрупких постаментов

столько лиц

принимали нежные руки

бьют все разом колокола

невесть по какой причине

тоскливый голос взывает

беззвучно.

ПОДЖИГАТЕЛИ

Встретились два поджигателя старый и молодой

разглядели друг друга в зеркалах

низринутых магазинов

их память угасла

груда осколков

упорно метала блики

на дереве ни единый лист

не подобен другому

они скопом трепещут

чтобы выжить.

ПРОТИВОСТОЯТЬ ЗВЕРЮ

Не так-то легко противостоять зверю

даже если он на вас глядит спокойно без ненависти

вглядывается пристально

кажется высокомерным

он будто хранит

глубочайшую тайну

непредвзятого понимания мира

которая дни и ночи

терзает и ранит душу

громогласно ли, тишком ли.