Тоска небывалой весны - [19]
Император негодовал справедливо: как не узнали его, если царский портрет висит в актовом зале? Значит, так чтят! Зато на Почетной доске имя Николая Тургенева, заочно осужденного к пожизненному заключению после декабрьского восстания и сбежавшего за границу.
Судьба пансиона была решена. Николай I подписал указ о превращении этого привилегированного учебного заведения в Дворянский институт с низведением на уровень гимназии. Через две недели после обнародования указа, Михаил Лермонтов подал прошение об увольнении. Это было первое в его жизни самостоятельное решение. 16 апреля 1830 года ему вручили свидетельство:
«Выдано Михаилу Лермантову в том, что он в 1828 году был принят в Пансион, обучался в старшем отделении высшего класса разным языкам, искусствам и преподаваемым в оном нравственным, математическим и словесным наукам, с отличным прилежанием, с похвальным поведением и с весьма хорошими успехами; ныне же по прошению его от Пансиона с сим уволен».
Не полных два года он был в пансионе, и, несмотря на усиленные занятия учебными предметами, несмотря на балы и проказы, создал множество произведений. Теперь заканчивал трагедию «Испанцы», где в роли Эмилии видел Вареньку Лопухину. Аким Шан-Гирей так описывал Вареньку: «Это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная». Варенька нравилась многим: тонкие черты лица, карие глаза и белокурые волосы, и никакого кокетства. Ее образ стал для Лермонтова эталоном красоты. Он написал акварельный портрет Эмилии-Вареньки: кроткая девушка с опущенными глазами, темное покрывало на голове, крестик на нежной шее, –– одна из лучших его акварельных работ.
3 июня в Севастополе погиб военный губернатор Николай Алексеевич Столыпин — родной брат Елизаветы Алексеевны. Еще одно горе в семье! Два года назад во избежание чумы, гулявшей по югу России, Севастополь был окружен карантинными заграждениями. Вместо крестьянских поставок, за продовольственное снабжение взялись интенданты, и сразу же началось воровство: закупали продукты подпорченные, однако «платили» как за высокое качество; разницу в сумме брали себе. Некачественные продукты стали причиной заболеваний и смертности в городе и в гарнизоне. По чьему-то донесению прибыла комиссия из Петербурга, но делу не дали ход, а карантин ужесточили. Доведенные до отчаяния жители и матросы двинулись к дому военного губернатора, и Столыпин был смят разъяренной толпой. Полиция сбежала, гарнизон отказался подавлять бунт. Толпа избивала виновников своих бед, громила дома чиновников и офицеров. Через несколько дней в Севастополь вошла дивизия генерала Тимофеева. По решению следственного комитета, который возглавил граф Воронцов, семеро зачинщиков были казнены, свыше тысячи человек отправлены на каторжные работы; офицеры гарнизона получили дисциплинарные взыскания.
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
После расправы над благородным пансионом, которая произошла на глазах у Лермонтова, после известий из Севастополя, он ясно понял, что царская власть не продержится долго, люди просто не вынесут произвола над ними. Через 87 лет его предсказание сбудется в точности.
Миша начал готовиться к поступлению в Московский университет, штудировал предметы, которые потребуются на экзаменах. Но посещение Лопухиных и Верещагиных не прекратил. Вместе гуляли по Москве, ходили в театры, проводили время в интересных разговорах.
Однажды у Верещагиных он увидел Катю Сушкову. Это была невысокая, бледная по петербургской моде, восемнадцатилетняя девушка с большими близорукими глазами. На худеньком бледном личике глаза казались особенно черными и огромными, –– как у стрекозы. В Москву ее привезла петербургская тетка, в доме которой Катя воспитывалась.
Катя родилась 18 марта 1812 года, в Симбирске. Отец, игрок и скандалист, возненавидел жену и передал дочь своей матери. В десять лет Катю взял на воспитание брат отца, живший в Петербурге. Потом одна из сестер отца захотела взять Катю к себе, и таким образом, девочка навсегда оказалась в ее доме, тоже в Петербурге.
«Мне минуло шестнадцать лет, решено было зимой вывозить меня в свет, и дядя стал изредка приглашать к нам своих приятелей и сослуживцев, которые все принадлежали к высшему кругу общества, но мне не было весело с ними... Я имею особенный дар пристращаться ко всему; ничего не могу любить благоразумно, –– даже танцы. Во время оно у меня была целая толпа поклонников, но я не отличала ни одного; правда, более чем с другими, я любила танцевать с дипломатом Хвостовым и кавалергардом Пестелем /брат казненного декабриста П. И. Пестеля, приверженец императора/. Оба они были одинаково умны, любезны и влюблены в меня. В эту зиму были блистательные балы у генерал-адъютанта Депрерадовича, иногда даже удостаивал посещением великий князь Михаил Павлович. Его высочество изволило меня заметить и отличить от других, сказав: «Она очаровательна, и у нее прекрасные манеры».
